Запрещенный классик - страница 8
Если так, то в начале 1928 года Шолохову выдается крюковский оригинал, чтобы плагиатор изготовил фальшак – частично скопировал крюковскую рукопись (сколько успеет, но из разных частей романа). Причем сделать это надо максимально близко к тексту, поскольку гарантия неразоблачения имитатора – точное копирование, впрочем, с адаптацией к послереформенной орфографии.
Подтверждение такой версии в частичном копировании Шолоховым даже графики протографа: нет-нет, да и возникают в «черновиках» аномальный для Шолохова, но типичные для Крюкова написания строчных «б» как «з», два типа написания строчного «т», крюковские знаки изъятия тексте (квадратные скобки) и другие элементы типично крюковского оформления черновика (в частности, там, где надо изменить порядок слов в предложении – надстрочные арабские цифры с точками после них), а также рудименты старой орфографии.
При этом в распоряжении Шолохова и уже изданный текст романа, к которому он обращается в особо трудных случаях. Но обращается крайне нерегуляно, ему лень сверять фразу за фразой по двум источникам, да и времени для того нет.
«Черновики» полностью подтвердили мнение академика М. П. Алексеева (1896–1981), который общался с Шолоховым на заседаниях Отделения литературы и языка АН СССР: «Ничего Шолохов не мог написать, ничего!» (знаю от академика РАН Александра Лаврова, ученика Алексеева).
Впрочем, это было ясно и 80 лет назад. Физик Никита Алексеевич Толстой рассказывал мне, что его отец А. Н. Толстой сбежал из Москвы, когда ему предложили возглавить ту самую комиссию по плагиату. А дома на вопрос «Кто все же написал «Тихий Дон?», отвечал одно: «Ну уж, конечно, не Мишка!»
А кто?
Теперь, когда под руками электронный «Национальный корпус русского языка», мы можем ответить наверняка: все-таки Крюков.
И шолоховедам Шолохова уже не спасти, и другого автора «Тихому Дону» уже не навязать.
Сотни диалектизмов (не только донских, но и орловских», к примеру, «красоваться» в значении ‘любоваться’) впервые явлены в «Тихом Доне».
Но, оказалось, что много раньше они были у Крюкова.
При этом повторяются даже ошибки крюковского написания: улеш (земляной пай) – он вообще-то улеж . (Просто в бытовой речи встречается преимущественно в именительном падеже, а потому на конце звучит неизменное «ш».)
Повторяются и способы передачи междометий.
Сравним:
– Там уже подсказывают! – строго говорит Марек, стараясь покрыть гудящие голоса, – идите к кафедре!
– Гу-у... о-о-о... у-у-у... – слышится в ответ неопределенный гул.
« Картинки из школьной жизни »
– Господа старики!..
– Чего там!
– В добрый час!
– Гу-у-у-у-у!..
– Го-го-го-ооо!..
ТД: 2, VII, 150
– Х-ха! – с досадой крякнул…
« Шквал »
– … Больше-ви-ки... х-х-ха!
ТД: 4, XVII, 170
– Х-хо-ты !..; – Эх-хо-хо ...
« Шквал »
гомерический хохот:
– Го-го-го... Хо-хо-хо-хо... О-о-о... у-у-у!.. – застонало все кругом.
« Новые дни »
– Нет, это ты ... х-х-хо-хо-хо !..
ТД: 6, LXIV, 420
– Го-го-го-ооо!..
ТД: 2, VII, 150