Зарисовки - страница 14
– Иди сюда, – Мишка потянул друга за руку, и тут же горячие влажные поцелуи поползли по его шее.
– Пошли, – выдохнул Санька жарко на ухо. – Бабка потом в ЖЭК свалит, мы у нее на пару часиков зависнем.
– Ок, – кивнул Мишка, не открывая глаз.
Идти-то все равно некуда, а Саньку погонят на «музыку» стопроцентно. Сашка тут же мокро впился в губы. Мишка погладил худую шею, и в паху приятно потянуло.
– Как уезжаешь? Когда? – Мишка смотрел на растерянного Саньку, который теребил ремень школьной сумки, перекинутой через плечо.
– Сегодня, – тот по-щенячьи заглядывал в Мишкины глаза.
– Я тебе писать буду, – голос Саньки дрогнул. – Как только приедем, сразу…
Целоваться с Санькой стало нормой. Чуть слюнявые поцелуи не раздражали, а позже разбудили невнятное желание чего-то большего, что мягким, горячим узлом стягивало пах.
– Я хотел. Но… – Сашка теребил ремень сумки. – Но не смог…
– Пиздец, – Мишка скривил губы и сплюнул на пол, выражая все, что он думает про «не смог».
– Я документы забирать, – зачастил Санька, пытаясь задавить событиями разгоравшуюся Мишкину обиду. – Мы с мамкой сегодня уедем. Батя задержится, ему дорабатывать и вещи же собрать… – потерянно мялся Санька. – Миш, ну…
– Гну, – Мишка неловко сгреб Саньку и похлопал по спине.
– Пиши, чего уж… – Мишка еще не умел прощаться.
Асфальт плавился от жары, Мишка плавился под броней выпускного костюма. Его мутило от паленой водки, которую он глотнул из горла в мужском туалете, и от навязшего в ушах «тополиного пуха», и от сладкого парфюма одноклассниц. Верка жамкала в руках платок и старалась не плакать. Мишка приобнял ее за плечи и уткнулся носом в макушку.
– Не реви… мам, – выдавил он из себя скупую ласку.
– Так… – встрепенулась Верка, – не напивайся. Не маленький уже, – она прекрасно чуяла алкогольный душок дешевого бодяжного спирта, и указание было скорее данью привычке. – Тебе ехать вечером.
– Помню, – Мишка согласно кивнул и заулыбался.
Он бы с удовольствием отказался от этого ненужного выпускного, что выгреб значительную часть денег из семейного бюджета, и уехал сразу после экзаменов. Но Верка уперлась – все должно быть как у людей! Мишка развернул к себе мать и обнял.
– Напился, что ли, уже? – встрепенулась та, стараясь заглянуть в лицо выросшего сына.
Мишка согласно кивнул. Пусть думает, что напился. Как еще объяснить этот чуждый ему порыв? Он неловко переминался с ноги на ногу, понимая, что притихшей на его груди Верке это неуклюжее объятие сейчас важнее, чем ему.
– Взрослый уже, – выдохнула она, с силой отлепляя себя от сына. – Ну… иди.
2
Жадно затянувшись сигаретой, Мишка размял пальцами одеревеневшие от постоянного напряжения мышцы плеч и шеи. Он чувствовал себя персом в боевом режиме, в новой локации. Ощущение было настолько реальным, что он, глянув пустым взглядом на красный сигнал светофора, шагнул на дорогу. Визг тормозов, сигнал и мат моментально привели его в чувство и заставили зайцем отпрыгнуть назад.
– Ты, бля, укурок, сохранился, что ли? – его оттащили от края бордюра.
Мишка тряхнул головой и с силой потер глаза.
– Задумался, – тут же придумал он правдоподобное объяснение стоявшему перед ним однокурснику.
Арцоев задумчиво смерил его взглядом и собрал лоб гармошкой:
– Ты ж по вышмату шаришь, да? – и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Поможешь?
Мишка хмыкнул, демонстративно ожидая продолжения. Соглашаться просто так было нельзя, но и выкатывать условия не хотелось.
– С меня винишко? – полутвердительно-полувопросительно предложил Арцоев.
– Приходи вечером в общагу. Двести девятнадцатая, – кивнул Мишка, соглашаясь на самую популярную студенческую валюту.
Вино переливалось в щербатой кружке кристальным блеском. Непривычно пахло вишней и орехом. Мишка сунул нос в посуду и, подражая сомелье, жадно втянул аромат. Сделав небольшой глоток, задержал его во рту. Бархатное. Вино хотелось смаковать.
– Нравится? – Арцоев с любопытством наблюдал за Мишкиными манипуляциями.
– Очень, – тот, покачав кружку в руке, интуитивно вскружил вино и еще раз вдохнул аромат, перед тем как сделать следующий глоток.