Заря занимается - страница 9

под колесами брошенной коляски визжала раздавленная собака, у гостиницы «Ройяль» им на глаза попалась кошка, лизавшая сломанную лапу, немного поодаль валялся целый балкон — он оторвался от здания, убив солдата. Труп солдата, обутого в царвули[5], лежал тут же.

Бабукчиев застал жену, тещу и старшего сына в саду. Дом их остался цел, возможно, потому, что стоял на скале, только штукатурка обвалилась. Наружные стены потрескались, а что с внутренними, было неизвестно. Ограда со стороны улицы опрокинулась на клумбы. Ни одного цветочка не пощадила. Не было ни садового заборчика, ни труб на крыше. Но это полбеды, главное, чтобы все они были живы-здоровы, а если дом уцелеет и в таком виде, то их семья будет одной из самых счастливых в городе.

Шел второй час, а Ради все не возвращался. Бабукчиев отвел домашних в сквер возле банка, куда сбежались все соседи. Время обеда прошло, но никому не хотелось есть. Люди думали о своих близких, о разрушенных домах, о добре, которое наживали трудом и лишениями всю жизнь. Они не знали, будут ли живы сами.

Высокий крахмальный воротничок Николы Бабукчиева обмяк от пота. Мысли его были заняты сыном.

— Богдан, ты иди низом, а я пойду верхом. Да берегись, сынок! Иди посередине улицы, так безопаснее. Может, отыщется живым твой брат…

С непокрытой головой, весь поникший, Никола шагал мимо клуба-читальни, ничего не слыша, ничего не видя. Если бы его спросили, что с ним, он бы не смог ответить. Растерянный, сам не свой, Никола то и дело спотыкался, шатался, как пьяный. Он ударился о какую-то балку и даже не оглянулся. У него из головы не выходил Ради. Никола не мог допустить, что его любимый сын погиб. Вот сейчас покажется здание гимназии. Немного пониже, правее — дом Васила-Победителя. Бабукчиеву казалось, что прошло слишком много времени, и он не успеет придти сыну на помощь. Опять послышался гул, опять раздался толчок! Будет ли конец этому кошмару?! Никола натолкнулся на военную повозку.

— Ослеп, что ли? — обругал его возница, который все еще не мог опомниться от страха и жалости к товарищам. Их тела лежали в повозке на соломе. — Здесь не пройдешь. Запрещено! Выносим убитых из гимназии, — увидев отчаяние в глазах топтавшегося на месте человека, солдат поостыл.

Бабукчиев только сейчас заметил, что в повозке лежат три трупа. Он так и прикипел к месту. Это были герои Адрианополя, которых сегодня утром тырновцы встречали с такими почестями. Впрочем, один из них был вроде живой, а может, так казалось оттого, что его правая рука все еще сжимала камень.

Счетовод повернул обратно. Обошел разрушенное здание, пересек соседний сад и очутился там, где раньше стоял дом Васила-Победителя. Увидев на его месте развалины, он зашатался и рухнул на мостовую. Что было потом, Бабукчиев не помнил. Очнулся он среди зарослей полыни, на обочине дороги, куда его оттащил рослый гимназист.

— Ты не видел моего сына Ради Бабукчиева? — спросил он паренька.

— Все школьники побежали к Богатырской площади. Вставайте, дядя. Они там.

Богдан опередил отца. Он нашел Ради под грушей. Тот сидел, прислонившись к спине приятеля. Оба были в разорванной одежде, с припорошенными известковой пылью взлохмаченными волосами. Сначала Богдану показалось, что брат ранен, но, увидев, что у него ушиблены только ноги, он успокоился и потащил брата за руку.

— Погоди, туда не надо, — остановил его Ради. — Там возле развалин лежит мертвый Коротышка.

— Да ну? Надо позвать тетю Зойку. — Богдан побежал к банщице, что сидела на камне в одной короткой рубашке.

— Неужто это правда, Богдан? — Зойка схватилась за голову и запричитала: — Господи, да как же ты допускаешь такое?! Что тебе сделал мальчонка, зачем ты его жизни лишил? О, горемычный! — она долго рыдала, всплескивая руками. Потом подозвала мельника, чтобы он помог ей перенести мертвое тельце.

Богдан с братом и его товарищем пошли берегом реки. Они миновали сад попа Лефтера, свернули в переулок у дома скорняка Пеньо и вышли к своему саду. Пес Того выскочил им навстречу, лизнул руку Ради и умчался в пустой двор. Несколько раз пес бегал к хозяевам в сквер, скулил у их ног, глядя на людей умными глазами, под которыми обозначились две коричневые черточки, словно он плакал. Прибежит и убежит обратно. Почуяв новый толчок, пес настораживался, садился на клумбу, к которой раньше ему не разрешалось подходить вообще, поднимал голову и начинал выть. Мгновение спустя земля вздрагивала. Когда толчок прекращался, Того бежал в сад, где копошились куры, брошенные хозяевами, и ложился на подстилку до следующего толчка.