Застенчивые кроны - страница 3

Только достигнув небольшой веранды, женщина поняла, что забыла накинуть дождевик, и теперь насквозь промокла под проливным дождём. Чертыхаясь, стащила форменные брюки, белую рубашку. Отбросила в сторону. Воспитываясь в почти армейских условиях детдома, Даша ненавидела порядок, и с тех пор, как Ставр с Любой подарили ей этот домик, она жила в перманентном хаосе. Не в пример ей, сын был аккуратистом. Его комната была образцом порядка. Интересно, в кого он такой уродился? Не иначе, Ставр приучил. Сын всегда на того равнялся. Именно он был настоящим отцом Яну, а не тот урод, который обрюхатил Дашку. Как давно это было, а кажется, будто вчера. И растерянность, и ужас, и непонимание… У Дашки только-только наладилась жизнь, а тут такая подстава! Вот знала же, что нельзя расслабляться! Но тогда, после пожара, когда Люба вытащила её на себе, и снова заболела… Дашка чувствовала себя такой виноватой! Она до ужаса боялась потерять женщину, которая стала для неё так много значить… Даша надеялась убежать от своих проблем, забыться в чужих руках. Ей всегда, сколько она себя помнила, хотелось быть любимой. Беда в том, что с самых пелёнок она путала любовь с сексом. Так приучили в детдоме, она не знала иного. Не ведала, что бывает по-другому. Ну и подвернулся один… Сейчас-то она понимает, что он ей даже не нравился… Тогда же Дашка готова была пойти за кем угодно. Критерия «нравится» – «не нравится» попросту не существовало. Ей в принце нравились все, кто обращал на неё своё внимание. Кто мог бы её полюбить… Она отдала бы себя беззаветно любому.

– Ты сегодня какая-то задумчивая. – заметила Любовь, распрямляя на коленях идеально белую льняную салфетку.

– Мне тоже так показалось, – согласился Ставр, накладывая в тарелку жене овощей.

Даша посмотрела на людей, ставших для нее родными, ставших ее семьей, которой она никогда не знала… Неловко отвела глаза. Она не хотела их расстраивать. Ничем не хотела. И так в свое время здорово потрепала им нервы. А появление Германа в их отеле запросто могло огорчить стариков.

– Тебя что-то заботит? Что-то не ладится с поставщиками?

Лет пять назад Даша доросла до того, что Ставр повысил ее. Теперь она была главным менеджером их гостиничного комплекса. Круг обязанностей Даши был достаточно широк. Начиная от контроля за соблюдением стандартов отеля и ресторанов, и заканчивая непосредственным участием в обслуживании гостей.

– Прошлая партия клубники была отвратительной. Я вернула ее поставщикам и пригрозила штрафными санкциями.

– Все верно, – кивнул Ставр. – Только заботит тебя далеко не она.

Вот же! Хитрый лис. Даже в неполные семьдесят, он оставался удивительно наблюдательным, ничуть не растеряв своих потрясающих способностей. Повезло Любе. Несказанно повезло, связать жизнь с таким удивительным, единичным мужчиной. Сколько бы она сама за такого отдала? Даша часто задумывалась над этим вопросом. Когда-то она уже сглупила, посягнув на то, что принадлежало не ей, но с тех пор здорово поумнела. Ставр обладал потрясающей способностью раскладывать все по полочкам. Вот и в тот раз он все доходчиво ей объяснил. Даша была благодарна мужчине, что тот случай так и остался их маленькой тайной. Она бы провалилась сквозь землю, если бы Люба узнала, что девушка предлагала себя ему…

– Ты ведь уже все знаешь? Так чего спрашиваешь?

– Что знает? – заинтересованно посмотрела в сторону мужа Любовь.

– Здесь объявился этот… режиссеришка.

Люба насторожилась, отложила в сторону вилку. Ее взгляд метнулся к Даше, которая изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой. Голубые глаза наполнились смятением и страхом. Вот именно из-за него Дашка так и не смогла себя простить. Она знала, что Люба, женщина, которая во многом заменила ей мать, винила себя в том, что с нею случилось. Абсурд, конечно, ее вины в этом не было. Но Люба вбила себе в голову, что, если бы она не привила Дашке любовь к кино, жизнь девочки сложилась бы иначе. Любовь многого не понимала. Не потому, что была невнимательной к Даше, а потому, что за все годы их совместной жизни Дашка так и не смогла рассказать ей о своей жизни в детдоме без прикрас. Не считала возможным очернить внутренний мир Любы грязью, которая была у нее самой внутри.