Затерянные в Чарусах - страница 57

Почему-то стало противно. Валерий уходил от дома и у него появилось чувство, как будто он сам совершил какую-то гадость, всего лишь из любопытства, а потом вдруг навалилось отвращение к самому себе за содеянное.

Дальнейшее обследование острова Валерий решил отложить на другой день. Неприятно терзали новые впечатления, вот только делиться ими ни с кем не хотелось, все равно объяснения окажутся простыми, но неубедительными.

Он возвращался по уже пройденному маршруту, держа путь лишь немного левее, почти к самой кромке болот. И неожиданно заметил то, что первоначально упустил из виду. Тонкие жердочки, почти незаметные в осоке, пролегали от суши куда-то в невидимую из-за тумана глубину. Осторожно ступая по ним, Валерий вышел на крохотный островок, сплошь заросший кустарником, сквозь который едва просматривалась неказистая избушка. Дверь оказалась прибитой к стене толстой железной скобой, и это был первый запор, встретившийся в деревне. «Родственная душа», — с удовольствием подумал Валерий, отдирая скобу и отмечая ее полную пригодность для задуманного им дела. Внутри избушки ничего примечательного не имелось. Он пошарил на печи, проверил полки. Нашел кружки, миски, несколько свечей, все как обычно. Под полатями в темноте нащупал сундук. Вытащил его на свет божий, раскрыл и стал извлекать какие-то тряпочки, шкурки и заплесневелые мешочки с сушеными травами. Неожиданно увидел стопку бумаги. Сверху, сложенные пополам, лежали ксерокопии каких-то старинных рукописей на старославянском языке. Под ними листы с текстами, напечатанными или на хорошей машинке, или на принтере. С множеством исправлений, пометок и ссылок, которые были сделаны разными чернилами и даже разным почерком.

«Жил в селении Дулово большой колдун, некий Митока…».

«Сказка какая-то», — решил Валерий. Быстро свернул листы трубочкой, обмотал тряпкой и, не обнаружив в избе больше ничего интересного, решил, что пора возвращаться.

Вечером он зажег свечи и, заложив дверь палкой, стал изучать неожиданную находку. Под листками со сказкой лежали другие, написанные от руки, кое-как, коряво, — похоже это был дневник.

«Кажется, я теряю память. Надо все записывать. Мои мысли, открытия, если их сразу не изложить на бумаге, уже через несколько часов превращаются в голове в полную бессмыслицу. Это вообще-то неудивительно, поскольку все здесь пронизано абсурдом насквозь. Колдуны и раскольники — гремучая смесь. Им нельзя жить вместе, но они живут, и кажется, ладят. Только я не вписываюсь в эту среду. А вот Аркадий Аркадьевич прижился сразу. Со временем он, возможно, станет еще большим приверженцем местных порядков, чем Прокофий, Герасим и Николай вместе взятые. Никто не хочет мне помогать. Никто».

«Василий и Сом — бывшие раскольники. Пелагия из колдунов. Прокофий, Герасим, Николай, тетя Нина, Аркадий Аркадьевич — люди пришлые. Мисос — местный дурачок. К какой касте он принадлежит — раскольников или колдунов — не выяснил. Да это и не важно. Меня зовут Алексей. Записываю весь этот бред, потому что боюсь — забуду. Как и свою фамилию».

Валерий усмехнулся горько. Это он пока еще помнил. И словно в ответ на свои мысли прочитал следующее:

«На всех здешняя среда оказывает разное влияние. Профессор ударился в мысли о Боге, несмотря на свое вопиющее безбожие. Раньше он о нем не думал и только зло подшучивал. Николай, который приехал сюда на вездеходе лет пятнадцать назад, напрочь все забыл о своей работе. Он даже не помнит, зачем вездеходу нужен двигатель. Лида и Сом категорически не приемлют разговоров о существовании других населенных пунктов. Герасим уверен, что вся Россия — сплошные болота и их надо покорять».

«Надо сделать флюгер. В сильный устойчивый ветер он покажет направление не хуже любого компаса».

«Еда есть. С водой в болотах проблем не предвидится — надавил мох и пей. Нужны кресало, сухие щепки, нож. Не забыть фотоаппарат. Это главное. Нет, все — главное. Ничего нельзя забывать. Именно мелочи способны испортить все дело. Из-за них в прошлый раз я не ушел далеко».

«Неважно, в какие места я могу забрести, важно уйти отсюда. Местные жители дальше десяти километров от своего острова не отходят. Там им меня уже не достать».