Затор на двадцатом - страница 14

Выйдя от парторга, Довнар помчался к Ивану Свирщеву. По дороге он встретил Алену Головач и пожаловался ей и на начальника и на парторга. А у бараков остановил приемщика Миколу Куделина.

— Ты слышал, Микола? — спросил у него.

— Что такое, Федор Антонович? — заинтересовался Микола.

— Он не знает — что! — горько усмехнулся Довнар. — В мою бригаду знаешь кого дали?

— Кого, Федор Антонович?

— «Подсобные работы»! Этого бездельника, лентяя, слышал? Ты подумай, Микола! Ну что мне теперь делать?!

— Только вешаться, браток, или жениться, ничего другого не придумаешь. Я на твоем месте пошел бы на Яневку. Видел прорубь, где кузнецы воду берут? Там глубоко! Вниз головой — бух! Пусть бы знали, как подсобные… — Микола не успел закончить.

Довнар сжал кулаки.

— И ты еще издеваешься надо мной, рыжий черт! Вот как дам, так перевернешься раз десять.

— Что ты, Федор! — Микола отступил на шаг. — Ты ж ненароком зубы мне выбьешь! Чего ты размахался кулаками? Издеваешься! Какой ты чудак, братец! Дубовику в самый раз на погрузке работать, а не дрова возить. Такой здоровяк.

— Иди поцелуйся с ним, свояками будете! — крикнул Федор и, повернувшись, побежал в барак.

Свирщев собирался идти в клуб. На столе стояло зеркальце, лежала бритва. Сам он был в майке, — видимо, недавно умылся. Федор только хмыкнул, зайдя в комнату, и, не поздоровавшись, начал:

— Беда, Иван… Слышал о нашей беде?

Свирщев уже о «беде» слышал, но виду не подал. Надо было дать Довнару выговориться до конца.

— В чем дело, Федор Антонович?

— В чем дело? «Подсобные работы» в нашу бригаду вперли.

— Дубовика?

— Того, волосатого…

— Гм… Ну и что ты думаешь?

— Выгоню.

— Ну, с первого дня как-то неловко выгонять.

— А что там! Я только посмотрю, как он будет поворачиваться у бревен.

— Он сильный, Федор Антонович! Видел, как он бочки с горючим на сани вкатывает? Один!

— И медведь сильный, но попробуй поставь его на погрузку! — крикнул Довнар.

Свирщев захохотал.

— Нашел с чем сравнивать! Дубовик же человек, у него разум есть.

— А лихо его знает…

— Это не беда, Федор Антонович, что в нашу бригаду Дубовика назначили. Я вот думаю, как бы нам его обтесать.

— А-а-а! — разочарованно протянул Довнар. — Значит, ты уже слышал… Ну и обтесывай его сколько тебе влезет, а я не стану.

Покачав головой, он направился к двери.

— Федор Антонович, подожди! Приходи в клуб, в шахматы сыграем.

— Не пойду. Я из-за этого волосатого еще сегодня не ужинал.

Он грохнул дверью и вышел.

Наутро Павел Дубовик вышел на погрузку леса. Утро было ясное, морозное. Снежок, выпавший за ночь, искрился на солнце и мягко хрустел под ногами. Но настроение у Дубовика было плохое. Во-первых, он не выспался, потому что ночью пришлось везти бензин в гараж. Во-вторых, его поставили на трудную работу и он знал, что лодырничать ему не дадут.

Он чувствовал, что берут его неохотно, только по необходимости; что его не любят и не уважают; что каждый думает о нем как о «подсобных работах». Как он отличался от них, от этих сильных и веселых хлопцев! Все они в теплых шапках-ушанках, в ватниках, в валенках, в новых рукавицах, а он среди них словно белая ворона.

Он знал, что Довнар ненавидит его, поэтому и шел позади всех, чтоб не попадаться ему на глаза, а тот ежеминутно оглядывался, пренебрежительно сплевывал на снег и что-то вполголоса бормотал.

На лесном складе еще никого не было, только невдалеке догорал костер. Увидев его, Павел повеселел. Рукавицы у него были старые, за дорогу руки замерзли, и он сразу подошел к костру.

У Довнара чесался язык. Хотелось сказать «подсобным работам» что-то оскорбительное, злое, но разве проймешь этого лентяя. Тогда Довнар стал разметать площадку, бросая время от времени колючие взгляды в сторону Павла Дубовика, но тот стоял понурый и не смотрел на своего неспокойного бригадира.

Наконец подошла машина. Грузчики сразу заняли свои места. Довнар и Свирщев положили на прицеп скаты, чтобы на них с эстакады вкатывать бревна. Дубовик все еще стоял у костра и дремал.

Довнар разозлился:

— А ты что ж, бревно! Прилип к огню? Может, что-нибудь приснилось? — крикнул он.

— Иди сюда, Дубовик! — окликнул его Свирщев. — Будешь стоять с моей стороны.