Затворник - страница 19

— Не надо! — ответил Пила. — Про это я сам могу рассказать! Меня в то время вот этим поясом можно было дважды подпоясать! Мы нашу мать в те годы проводили, сестру проводили! Народ из городища как ветром сдувало. Опилки жрали из ямы, лебеду жрали! Вспомнишь так живот сводит!

— И так было не только в твоем городе. Так было во всех городах. Во всех местах было тошно. — сказал Вепрь.

— И всюду их терпели? — спросил Пила.

— Много, где не терпели. — сказал Рассветник — И в первую очередь — в Пятиградье. Из тамошних голов потворники колдуна прежнюю вольность сразу не смогли выбить. Там было большое смятение. Перебили всех слуг Ясноока — и тех что наехали из Стреженска с грамотами от колдуна, и уннаяка которые к ним примазались. Княжеского воеводу не тронули, а отправили в Стреженск с посланием Светлому. Писали князю обо всех несправедливостях и смертных обидах, напоминали о старых договорах Пятиградья с великими князьями, которых никто еще не расторгал, по которым уннаяка служили и платили князю дань за многие вольности. Да все напрасно. Теперь уже в Пятиградье пошли стреженские полки, и там сполна узнали, что такое гнев Ясноока! А пять городов колдун, будто в насмешку, отдал во владение своим пятерым злыдням.

Тут, правда, великий князь впервые задумался: Затворник, не спросив его, раздал города подданной земли своим людям, точно князьям! Шутка ли! Может быть, этим колдун и копнул себе яму впервые. Тогда Светлый промолчал, но вскоре между ним и колдуном пошел разлад, хотя сперва не сильный.

А вскоре вспомнился еще и княжич Смирнонрав. Дошло до князя, что его строптивый сын принял у себя учителя, Старшего. Тот объявился в Засемьдырье, и прочие люди со многих земель тоже стали туда подтягиваться. Благо Смирнонрав так приветливо встречал яснооковское стерво, что те спешили поскорее оглобли поворачивать, лишь бы унести голову на плечах. Один, Соболем его звали, из ближних друзей злыдней, был особенно дерзкий. Приехал в Засемьдырск со свитой, человек в сорок, и самому Смирнонраву сунул под нос колдуновскую грамоту. Князь увидел, что грамота от Ясноока, взял ее, и говорит: «Не знаю такого князя в ратайской земле! А если бы даже отец мне приказывал, то пока я засемьдырский правитель, то буду править по обычаю!» Грамоту разорвал в клочья, а Соболю дал семь дней чтобы, и Соболя и его людей не было и духу в уделе. Засемьдырцы стали очень княжича уважать за это. Какой разговор был у Светлого с колдуном по соболеву случаю, мы не знаем, но по крайней мере, на деле князь ничего не сделал. Но когда узнал о Старшем, то отправил сыну приказ, никого из других уделов к себе больше не принимать, а Старшего немедленно выдать на княжеский суд — тому ведь было запрещено появляться в ратайской земле.

— И что княжич, послушался? — спросил Пила.

— Как же! Такой «смирнонрав» послушается! — засмеялся Коршун. — Он в ответ отцу написал, чтобы князь прежде выдал ему самого Ясноока, на ЕГО КНЯЖЕСКИЙ СУД. А тогда, мол, видно будет! Когда Затворника не станет — написал — тогда и спорить отцу с сыном будет не о чем, и Светлый сам его только поблагодарит!

Продолжил снова Рассветник:

— Разгневался Светлый ужасно. Вот-вот должна была разразиться война между Засемьдырском и Стреженском. Хотя какая там могла быть война, когда у Смирнонрава, во всем уделе, могут встать под знамя пара сотен человек от силы! Только Ясноок снова обмочился против ветра (а может уже тогда стал остерегаться Старшего). Он сказал великому князю, чтобы тот, из своей казны, усадил на коней и вооружил пятьсот его, яснооковых людей (которых он, мол, уже сам наберет) Такую дружину он и хотел послать покарать Засемьдырье, и больше, мол, никого не надо.

Князь на это ответил, уже сквозь зубы, что своего родного сына, пусть даже непокорного, никому головой не выдаст. И чтобы колдун впредь не лез в дела княжеского рода. Ясноок уже сам промолчал — делай де как знаешь. А князь из его пещеры ушел угрюмый, и крепко задумался.

Тут-то на его двор и пришли, прямо в терем, Старший, и с ним Молний. Ни стража их не видела, ни ищейки колдуна, что повсюду шныряли взад-вперед, ничего не пронюхали, ни даже сам Ясноок. Но про это тебе уже лучше всех Коршун расскажет.