Завидная невеста - страница 40

А дорога, которую выбрал для себя капитан Локтон, обеспечила ему более глубокое знание жизни и более разнообразный опыт. Он водил людей в бой и принимал решения, которые имели далеко идущие последствия. Он изменял мир в целом, а не только его маленькую часть. Ей очень нравилась собственная жизнь, но его жизнь была значительно интереснее.

— А где прошло ваше детство, леди Лидия? Вы росли в Лондоне?

— Нет, — резко сказала она, но, почувствовав, что ответ прозвучал грубо, добавила: — Мои родители много путешествовали, и я вместе с ними. Пока они не погибли.

— Я вам соболезную. Расскажите о них.

Она посмотрела на него с удивлением. Всем была известна история ее родителей — от скандального начала до романтических отношений и трагического конца. Но тут она вспомнила, что он, наверное, был в море, когда они погибли.

Она не знала, с чего начать. Пресса и общество, основываясь на их не освященном церковью браке и необычайно привлекательной скитальческой жизни, называли их изгнанниками. Но она помнила о них не это. Когда она думала о своих отце и матери, ей вспоминался не скандал и не окружавший их романтический ореол.

Странно, но это так.

— Они удивительно хорошо подходили друг другу. Моя мать была настоящей красавицей, а отец — светским человеком до мозга костей.

— Какими они были?

Какими? Но она только что сказала ему это. Они были красивыми и веселыми… и великолепными. Разве она ему этого не сказала?

— Вы сказали, что они были красивой парой, но что еще? Прислушивались ли они к тому, что подскажет совесть, или действовали импульсивно? Что они делали для собственного удовольствия и что — по велению долга?

— Все, что они делали, было ради удовольствия, — сказала она, хотя почему-то не очень охотно.

Он покачал головой.

— Не уверен, что это было так.

Как он мог сомневаться в правдивости ее слов, если она была свидетельницей их жизни, а он даже не был знаком с ними. Она почувствовала, что расстроена и даже возмущена его ответом. Наверное, и то и другое.

Лидия всегда была честна сама с собой, признавая свои недостатки и свои сильные стороны. Неужели у нее неправильные воспоминания о родителях? Или по крайней мере неполные? Что она знала о них? Они казались ей звездами, всегда освещающими ей дорогу… но издали и немного холодным светом, несмотря на весь их блеск.

Какие пристрастия, кроме любви к веселой компании, красоте и элегантности, завещали они ей? Наверное, есть что-то еще…

— Когда мне еще не было десяти лет, отец научил меня ездить верхом и стрелять из пистолета. — Она улыбнулась. Он гордился ее умением, хотя мать, узнав об этом, запретила дальнейшие уроки, сочтя эти занятия неприемлемыми для юной леди. — Я думаю, он скучал по дому в деревне. Сам он был из Уилшира и любил собак.

— Вот видите. — Он явно заинтересовался. — Что еще?

— Моей маме не давались языки. Она говорила только по-английски. Я помню, как она смеялась и уверяла, что не знать иностранный язык даже хорошо: меньше шансов услышать, как о тебе говорят что-нибудь плохое. Но я думаю… я думаю, что это делало ее уязвимой, и она не хотела, чтобы я об этом знала. — Интересно почему? Может быть, потому, что она не хотела, чтобы что-нибудь угрожало тщательно поддерживаемой иллюзии счастья?

Возможно, не все было сплошным удовольствием… Она нахмурила лоб. От этой мысли ей стало как-то не по себе. Никто еще не задавал ей подобных вопросов, и она никогда прежде не задумывалась об этом. Обсуждать историю своей семьи ей больше не хотелось. Ей хотелось узнать побольше о нем.

— Теперь, когда вы вышли в отставку, вы будете скучать по морю?

— По морю? Да. — Он сказал это таким тоном, что ей показалось, будто он что-то недоговаривает. — Но Джостен-Холл выходит на море, так что мне не придется страдать.

— Джостен-Холл. Это дом вашей семьи?

— Да. Он расположен на холме в Норфолке, выходит на море и является самым прекрасным местом на земле. — Он улыбнулся и стал выглядеть моложе, чем положено капитану военного корабля. — Вы все еще сохраняете дом вашего отца в Уилшире?

— Нет. Дом не принадлежал его предкам. Мой дедушка купил его у одного набоба в семидесятых годах. Вы будете скучать по своему кораблю?