Здоровье, 1963 № 6 (102) - страница 32

Так будем же внимательней к нашему зеленому другу: на каждом свободном уголке земли разобьем газоны и клумбы, украсим дворы и улицы, шире откроем цветам дорогу в наши квартиры. И цветы — эти улыбки города — подарят нам радость и хорошее настроение.

Л. Кафанова

Глава из новой книги «Брестская крепость», недавно законченной автором. Печатается с сокращениями.

Рисунки В.Высоцкого

Русский врач! Какие волнующие имена и картины встают в воображении, когда вспоминаешь богатую подвигами историю нашей медицины.

Из всех профессий, пожалуй, только медики не меняют характера своей деятельности, когда начинается война. Солдаты жизни в мирное время, они остаются такими же бойцами со смертью и на войне, только условия их работы становятся другими. Кто расскажет о курносых девчушках в больших кирзовых сапогах, под пулеметным огнем, под снарядами и минами таскавших раненых на плащпалатках или на своих плечах, — о санитарных инструкторах и медицинских сестрах?! Кто расскажет о врачах и фельдшерах полковых санчастей и медсанбатов дивизий, работавших в переполненных ранеными палатках под артиллерийским огнем, о медиках армейских госпиталей, делавших свое дело под бомбежками?!

В заводы болезней и смерти, в фабрики уничтожения превратили фашисты свои лагеря для военнопленных. И только пленные медики были здесь единственными борцами со смертью. Гитлеровцы вынуждены были в той или иной степени мириться с существованием лагерных «ревиров» — госпиталей и с деятельностью врачей потому, что использовали пленных как рабочую силу, и потому, что правительству Гитлера приходилось делать вид, будто оно выполняет правила международных конвенций, предписывающих оказывать медицинскую помощь пленным солдатам и офицерам противника. А врачи изобретательно и широко пользовались своими возможностями— спасали умиравших от голода, объявляя их больными, участвовали в борьбе лагерного подполья, помогали узникам бежать. Разоблаченные гестапо, они шли на казнь, принимали пытки и мучения, а в обычном лагерном быту терпели вместе со всеми узниками голод, побои и издевательства.

Брестские врачи прошли весь этот путь, и много истинных героев было среди них.

Жил и работал в городе Бресте главный хирург областной больницы коммунист Степан Трофимович Ильин, пожилой человек с суровым широким лицом крестьянина и большими рабочими руками. Сотни жителей Бреста были обязаны ему жизнью.

В то памятное утро 22 июня 1941 года Ильин, сразу поняв, что произошло, первым делом прибежал в военкомат. Но там ему сказали, что никаких приказов о мобилизации еще нет, и он поспешил в горисполком, где уже никого не застал. Встретив на улице нескольких работников облздравотдела, он решил вместе с ними уходить из города.

Путь их лежал мимо дома Ильина и, попросив спутников минуту подождать, врач побежал предупредить жену. Но в это время к дому подъехала больничная машина скорой помощи и взволнованная медсестра кинулась к Ильину.

— Степан Трофимович, голубчик, скорее в больницу) Там раненых тьма-тьмущая и ни одного врача. Дети умирают!

Ильин остановился в смущении и растерянности. Все, что он делал, до сих пор казалось ему единственно правильным. Он хотел уйти из города, чтобы примкнуть к первой же воинской части. Но сейчас, увидев дрожащую от волнения, заплаканную сестру, узнав от нее, что происходит в больнице, он решил вернуться в больницу, хотя бы ненадолго, чтобы подбодрить сестер и санитарок, вызвать врачей и организовать приемку раненых.

Но он не представлял себе того, что ждало его в больнице. И двор и здание были сплошь заполнены ранеными — их было тысячи две, если не больше. Сюда свозили военных, и сюда сползались все, кто был ранен на улицах при обстреле и бомбежках.

— Доктор, дорогой! Степан Трофимович! Родной наш… — неслось со всех сторон, пока они с сестрой с трудом пробирались к дверям, осторожно перешагивая через лежащих на земле, истекающих кровью людей.

Сестрам и санитаркам, с восторгом встретившим его появление, он показался таким же, как обычно. Как всегда сосредоточенно хмурым было его лицо, а голос звучал с привычной грубоватой властностью. И никто из сослуживцев Ильина не подозревал, каким нерешительным человеком чувствует себя сейчас доктор и какая сложная борьба мыслей и чувств происходит в нем.