Земля вращается со скрипом - страница 15

— Что за беспредел! — возмущался Саня. — Еще десять минут, вашу мать!

Он разошелся, кричал, стучался… Безрезультатно. Разве что к стеклянной двери дважды подходила дородная женщина и грозила нам кулаком.

— Безобразие! — сказал Брюня и задумался. — Слушай, Леня… А давай им витрину разобьем.

— Зачем?

— А зачем они закрываются на десять минут раньше? С несправедливостью следует бороться! Даже в мелочах!

— Согласен, только… при чем тут витрина?

— А мы при чем?

— В каком смысле?

— В прямом!

— Подожди, я потерял нить разговора.

— Меньше слов, — решил Брюня, — больше дел.

— Ну, хорошо.

Мы порыскали вокруг, нашли по убедительному булыжнику…

— Всякую несправедливость небходимо либо искоренять, либо — раз уже поздно — наказывать за нее.

— Кого же мы накажем в данном случае?

— Никого! Но! Мы дадим понять, с нами так поступатьнельзя, мы не потерпим. Витрина — ерундень! С одной стороны! Но с другой, витрина — это мельница!

— Чего?

— Витрина — это мельница, в которой… этот… как его? Дон Кихот! Витрина — это мельница, в которой Дон Кихот видел дракона.

— Саня, ты бухой.

— Не думаю. Ты готов?

— Да!

— Итак, кидаем и бежим, — предупредил Брюня.

— Я кивнул.

Сердце слегка забеспокоилось. Я ощутил знакомое чувство тревожной радости, или, если хотите, радостной тревоги.

Мы одновременно размахнулись и бросили свои камни. Они еще летели, а мы развернулись, но не побежали; спокойно, не спеша зашагали прочь. За спиной раздался звон.

Хотелось прокричать что-то нечленораздельное, просто набор каких-то диких звуков…

Метров через тридцать мы услышали позади себя:

— Эй, пацаны!

— Не оборачивайся, — шепнул я Брюне, и тут же мы оба, остановившись, медленно развернулись.

Мне стало не по себе.

К нам приближались пятеро парней, примерно нашего возраста, ну, может, на пару лет моложе, все до единого в спортивных костюмах. Я не рискнул бы даже предположить, будто вид их был мирным, а намерения дружелюбные.

— Вы что творите? — спросил один из них, когда они подошли к нам вплотную.

— Ты о чем? — я почти мгновенно отрезвел.

— Сам знаешь! Мы все видели!

— Я рад за вас.

— Вы откуда?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Что ты отвечаешь вопросом на вопрос? Ты что — еврей?

— А ты что — сын прокурора?

В общем, беседа не клеилась. Возникла томительная и тревожная пауза. Ситуация была напряженная. Парни окружили нас почти со всех сторон — только позади нас никто не стоял — и явно ожидали приказа «фас».

Я глянул на Брюню. Тот смотрел на меня с нескрываемой надеждой и несколько даже просительно. (Так смотрят на родителей дети в магазине игрушек). Взгляд его выпивших глаз, казалось, умолял: «Ленчик, давай оторвемся. Мы им наваляем. Не дрейфь, пожалуйста. Клянусь, наваляем!»

Ну что ж, рискнем! Может, сработает старое правило, гласящее — что если завалить вожака, остальные шакалы разбегутся. А главарь у них, видимо, этот, который со мной базарил.

— Знаешь, брат… — сказал я ему, но вдруг осекся, поглядел наверх и ошарашенно пробормотал: — Черт, опять!..

И тот, естественно, как баран, тоже на мгновение откинул назад свою тупую башку… В ту же секунду я влупил ему кулаком по шее, чуть ниже кадыка. Глаза его вылезли из орбит, безуспешно хватая ртом воздух, он опустился на асфальт.

Напрасно я надеялся на чудо. Все парни сразу бросились в атаку, причем все четверо исключительно на меня одного. Я получил оглушительный удар ногой по уху. Меня шатнуло влево, где тут же нарвался на второй удар. Я упал на колени, согнулся и прикрыл голову руками.

Удары сыпались со всех сторон. Затем этих бешеных каратистов, вероятно, принялся раскидывать Брюховецкий, потому что число ударов стало постепенно уменьшаться и наконец совсем прекратилось.

Я приподнялся. Помассировал ладонью онемевшую челюсть, и на язык упал один из боковых зубов, который я выплюнул вместе с заполнявшей рот густой солоноватой кровью.

Парни окружили Брюню и, размахивая ногами, попросту не подпускали его на расстояние возможного удара. Саня рычал, как раненый медведь, и кидался то к одному, то к другому, а пока тот отступал, остальные дубасили его своими копытами со спины и с боков. Он бросался к другому, третьему… И ничего не менялось… Но вот наконец он удачно схватил одного из них за ногу и, резко потянув на себя, нанес ему такой удар, что я удивляюсь, как у того голова не треснула наподобие перезревшего арбуза.