Железные ворота - страница 60

Измини плакала, по ее лицу катились слезы и капли дождя. Она поцеловала Ангелоса. И его лицо было влажным.

— Подумай только, — с улыбкой сказал он. — В жизни я могу рассчитывать твердо лишь на одно…

Дождь стал уже чем-то привычным. Прижавшись к груди Ангелоса, Измини закрыла глаза. Она почувствовала, как он слегка провел рукой по ее волосам. Потом он окинул взглядом дома вокруг, спящий под пеленой дождя беззащитный город. Как мог этот огромный город таить свои мечты? Он с шумом выплескивал их на улицы. Статис сегодня был обеспокоен последними известиями. Выдержит ли Измини новую войну? Водородная бомба!

«Меня терзала тревога. Я не успел познакомиться с атомной физикой. Мне хотелось только спастись. Тысячи раз выступал я в свою защиту на судах. Не по поводу дела, за которое меня судили, — оно так и осталось для меня загадкой, — я защищался от душившего меня чувства безнадежности. Я назвал его страхом и беседовал с ним. Никто никогда не вспоминал обо мне, кроме тех, кто стремился привести в исполнение старый, уже пожелтевший от времени приговор. Итак, я до сих пор на войне, один на самом опасном участке фронта, где бой не стихает и по сей день. Со мной воюют молчанием, с другими — ядерным оружием. Словно мне было бы легче, если бы я хорошо знал, как происходят ядерные реакции! Невозможно жить в постоянном молчании. Все хотят иметь завтра. Войны, конечно, не будет, но меня, наверно, арестуют».

— Какая нелепость, Измини, сидеть под деревом!

— Но ведь дождь…

Измини все крепче обнимала его, словно хотела удержать. Рука ее проскользнула под пиджак и легла ему на грудь.

— Ты без рубашки?

— Да, — сказал Ангелос, словно это было вполне естественным. — Я не успел надеть ее, ушел внезапно.

Измини гладила его по влажной груди и ничего больше не спрашивала.

Ангелоса пронизала дрожь, будто он только что обнаружил, что на нем нет ни рубашки, ни носков.

— А вернуться ты уже не мог? За тобой следили?

Ангелос посмотрел на небо, на крыши домов и на дерево над их головами.

— Скоро рассветет, наступит день. Утром погляжу, что мне делать.

Они не заметили, как занялась заря. Небо постепенно становилось серо-голубым, листья на дереве, принявшем их под свою защиту, зеленели, и улицы начали приобретать перспективу. Прошел первый прохожий. Город оживал.

Измини держит Ангелоса обеими руками, и он понимает, что с рассветом его положение делается еще более безнадежным. Что произойдет сегодня? Как можно приостановить медленное вторжение дня между ними? Неясные отблески на его лице скоро станут обычным дневным светом, и тогда он уйдет от нее. Она смотрит на него с мольбой и удивлением. Столько лет не видела она его глаз. Опасность — с новым днем она приходит всегда обновленная — зажимает ей рот. Измини знает все… Прошло пять лет, и они снова в начале пути. Когда-то они верили, что все изменится, что время промелькнет быстро… А теперь пиджак у него промок, ботинки надеты на босу ногу, и страх терзает его сердце с наступлением рассвета, внезапного и нежданного, и влечет его дальше. Ангелос несет на себе груз прошлой войны. Тяжелый груз, который он не в силах сбросить. Это самое страшное! Измини чувствует, что больше она не сможет переносить немого отчаяния, неведение будет снедать ее. А он всю ночь, насыщенную страхом, пытался показать ей, что для него уход из чужого дома — обычное дело, прогулка под дождем.

Низкий разросшийся кустарник с омытыми листьями уже не скрывает Ангелоса и Измини. Они ощущают затрудненное дыхание нового дня, постепенно их заливает светом, дома приобретают объем и четкие очертания, земля снова становится землей, и теперь не спутаешь вздувшейся коры дерева с грудью Ангелоса.

У этого города, наверно, много дверей, готовых впустить тебя, только ты не знаешь, где они находятся. Ничто не проходит бесследно. Многим дорога твоя жизнь, и они хотят сберечь ее, но не так просто тебя найти.

Они покинули площадь. Еще безлюдные улицы казались им бесконечными. Какой-то человек бросил удивленный взгляд на их промокшую одежду и слипшиеся волосы.

Измини боится приближения рокового часа.