Железные ворота - страница 61

— Я пойду с тобой, — сказала она, сжимая ему руку.

— Нельзя, мы слишком бросаемся в глаза…

— Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой.

— Это было бы возможно, если бы я знал, куда идти.

— А теперь?

— Не знаю… Но я должен выжить… — Ангелос резко отдернул свою руку. — До свидания. Спасибо тебе…

Он торопливо поцеловал ее в щеку и бросился со всех ног. Измини на секунду остановилась в нерешительности. Она знала, что он уйдет. Потом побежала за ним, но не смогла догнать его и устало побрела по улице.

Смешавшись с редкими утренними прохожими, Ангелос свернул за угол и исчез.

Евтихис разыскал Тодороса в кофейне на площади Омония и доложил ему, что сумел сделать. Тодорос казался довольным.

— Мы с тобой на пару провернем хорошее дельце, — сказал Тодорос. — Я искал именно такого человека, как ты. Андонис слишком много болтает, у меня от него голова болит.

Они составили дальнейший план действий, и Евтихис до полудня обрабатывал дошлых торговцев. Потом он зашел домой умыться и переодеться. Вечером он увидится с отцом Мэри, пусть старик не думает, что имеет дело с каким-то бродягой. Со скупердяями нужно быть настойчивым и напористым. Не кричать, не злиться, а действовать с умом. Поэтому в последний раз Евтихис ездил к отцу Мэри вместе с Периклисом. Старик знает, что его дочь шлялась с этим парнем. Пусть он не морочит ему голову, что Мэри — оранжерейный цветок или что-нибудь в этом роде. Хотя многое из того, что плетет Периклис, лишь плод его фантазии. Если ему поверить, то чуть ли не все женщины без ума от него. А вообще-то любая девушка с кем-нибудь да встречается. О Мэри, во всяком случае, известно, что она несколько раз каталась с Периклисом на мотоцикле. За все прочее ручаться нельзя. И, кажется, он рассчитал правильно, прихватив с собой Периклиса в тот вечер. Старик отлично видел его в окно. Сначала он давал только пятьдесят лир. Хотел сплавить дочку без приданого и стал напевать, что человек, мол, он бедный, с утра до вечера стучит по железу и что киянкой не выбьешь много денег, особенно теперь, когда у него расширены вены и он не может целый день проводить на ногах. И Евтихису все это пришлось выслушивать, точно он был врачом или налоговым инспектором. «Ладно, там видно будет, торопиться некуда», — равнодушным тоном проговорил Евтихис. Тогда старик набавил до восьмидесяти, но Евтихис скривил физиономию — ему, мол, надоело торговаться. Когда старик дошел до ста лир, Евтихис согласился сыграть свадьбу пятнадцатого августа, а когда до ста тридцати, то на пасху. Но заметив, как блеснули вдруг глаза у старика, Евтихис пробормотал, опустив голову: «Я подумаю». — «Не считаешь ли ты, что моя дочка торопится? Она не брюхата». — «Так и я полагаю, но ты тоже подумай хорошенько, и мы вернемся как-нибудь еще к этому разговору», — процедил Евтихис. «Ну, а сколько же ты хочешь?» — «Двести к середине марта», — выпалил Евтихис. Услышав гул мотоцикла на улице, старик посмотрел на Евтихиса поверх очков и изо всей силы ударил киянкой по железному листу, чтобы дать выход своей злости, а потом сказал с досадой: «Ну, ладно. Деньги получишь».

«Когда? — спросил Евтихис и тут же добавил: — Если на этой неделе, то свадьбу можно сыграть в субботу». Старик согласился…

Евтихис вышел из дому, готовый дать решительный бой. На улице он долго глазел по сторонам, сделал большой крюк, чтобы заставить себя ждать, и даже зашел в парикмахерскую побриться. Они должны понять, что у него масса дел и женитьба — лишь одно из них, хотя и самое хлопотливое.

Мэри с отцом ждали его в кофейне на площади Омония и не сводили глаз с двери. Мэри была в нарядном платье, она раскраснелась от волнения, и прыщи у нее на лице проступили еще больше. Подойдя к ним, Евтихис похлопал в ладоши, подзывая официанта, но вспомнил, что у него кончились сигареты, и вышел на улицу купить их. Возвратившись, он позвонил Тодоросу, и только после этого сел за столик, погрузившись в чтение газеты, которую держал в руках его сосед. Главное, никакой спешки.

— Ну? — спросил старик.

— Жду от тебя ответа, — проговорил безразлично Евтихис.