Женатые. Часть 3 - страница 29

Меня это бесит.

Мне хочется все исправить, заставить его боль и недомогание уйти.

Но я бессильна.

Когда сажусь на единственный стул возле его постели, отец шевелится и открывает глаза. Потом с трудом садится.

— Оливия… как ты, милая?

Может быть, это только лишь мое воображение, но его голос звучит немного хрипло.

Я грустно улыбаюсь. Он лежит здесь, такой слабый, а спрашивает у меня, как я?

— Не имеет значения, это неважно. Ты в порядке? Что случилось? Как долго ты, по их мнению, пробудешь здесь?

Место, где он рассек голову, что потребовалось наложить швы, превратилось в едва заметную линию над бровью. Рана неплохо заживает. Но важнее та дрянь, что была внутри него. Где таилась болезнь, которую я не могла увидеть и с которой не могла бороться.

— Помедленнее, милая, по одному вопросу за раз. У меня опять закружилась голова. Скорее всего, от химиотерапии, нежели от рака. И они пока не знают и все еще проводят тесты. Клянусь, эти вампиры высосали половину моей крови. Но доктор сказал, что это может быть от пары недель до самого…

Я сглатываю комок в горле. Папа не договаривает, но это и так понятно. Или до самого конца.

Отец чуть-чуть двигается и кладет ладонь поверх моей руки.

— А теперь расскажи, как у тебя дела.

Упрямый старик. Но если он хочет отвлечься, то я не могу винить его за это. И, возможно, ему станет легче, когда он услышит о нашей удаче. Я натягиваю свой кардиган на плечи, так как кондиционер здесь всегда настроен на охлаждение, и наклоняюсь ближе к отцу.

— Я еще не до конца разобралась с цифрами… — до того, как все пошло наперекосяк, я планировала закончить с этим к обеду, — но думаю, что мы на верном пути. Мои прогнозы выглядят лучше, чем когда-либо. Так что я бы сказала, что все в порядке.

Заседание совета директоров должно состояться не раньше, чем через несколько дней, поэтому их решение еще предстоит узнать, но, если не случится никаких катастроф, то «Тейт и Кейн» почти наверняка будет в безопасности от их Дамоклова меча.

Папа прерывает ход моих мыслей хриплым смешком.

— Я не об этом спрашивал, детка. Я хотел узнать, как ты.

Ох. Мне нужно немного времени, чтобы обдумать вопрос.

— Я в порядке, — наконец, говорю я, смущенно пожимая плечами. Измученная двумя неделями сумасшедших сверхурочных и обессиленная из-за переживаний по поводу здоровья отца, конечно… но хороший ночной сон с легкостью решит эти проблемы. Ну, или первую из них, по крайней мере. — Почему ты спрашиваешь? — Уверена, у него есть более важные причины для беспокойства.

— Потому что ты моя дочь, и, что бы ни случилось, ты всегда будешь моей маленькой девочкой. Ну и потому, что ты говоришь не так уверенно, как хочешь казаться. Ты счастлива? Как дела с Ноем?

О, черт. Я понятия не имею. С чего же начать?

— Я полагаю… Не знаю, — признаюсь я.

— До сих пор? — выгибает бровь отец.

— Из-за твоего здоровья и всей этой суматохи на работе у меня не было времени, чтобы сосредоточиться на собственной жизни, — говорю я, оправдываясь. А последний случай с отцом вытеснил все остальное из моей головы.

— Это не повод ставить себя на последнее место, дорогая. Когда-нибудь меня не станет, успех приходит и уходит, но ты единственная, кто у тебя есть. И любовь… если ты правильно взрастишь ее, любовь всегда будет рядом, чтобы поддерживать тебя, сделать сильной. Поэтому важно найти время, чтобы привести в порядок собственные дела.

Его слова попадают прямо в сердце.

— Ладно, пап, — не в силах не согласиться киваю я. — Обещаю, что поработаю над этим.

И это, не говоря уже о том, что он, конечно же, прав. Я больше не могу этого избегать. Эта неуверенность в наших с Ноем отношениях съедает меня изнутри. И броситься в работу, как в омут с головой, не помогает.

— Вот это моя умница. А теперь уходи и продолжай свой день. Со мной все будет в порядке и без того, чтобы ты будешь стоять над моей душой. — Он подмигивает мне, и я невольно улыбаюсь.

Сжав его руку, я еще раз целую отца в щеку и качаю головой.

— Если не возражаешь, пап, я останусь на пару часов. Работа подождет.

Потребность быть с ним, слышать его мягкое дыхание, чувствовать мускусный запах мыла — причиняет почти физическую боль. Даже думать не хочется о том, что придет время, когда у меня не будет всего этого.