Женатые. Часть 3 - страница 7
— Отлично, — она вырывает свои руки, — я вся во внимании. Не могу дождаться, когда услышу твой рассказ о том, как ты собираешься выйти из этой ситуации.
Я слышу шаги позади нас и наблюдаю за тем, как выражение лица Оливии становится нейтральным, когда она замечает, как я полагаю, Дэвида. Борясь с ухмылкой, я оборачиваюсь.
На вид Дэвид наш ровесник. У него лохматые каштановые волосы и приятная улыбка.
— Привет. Извините, что прерываю. — Он поднимает ладони вверх. — Я Дэвид. Ной, я полагаю?
— Единственный и неповторимый. Тебе понравилась моя жена?
— Не знаю, на что ты намекаешь, — он прищуривается, а его улыбка исчезает, — но Оливия — моя старая подруга еще со времен колледжа. Когда она позвонила и попросила убежище вдали от города на несколько дней, я открыл для нее двери своего дома.
— Не будь придурком, Ной. — Оливия кладет руку мне на плечо, чтобы осадить. — Не уверена даже, что хочу оставаться твоей женой после такого.
Мне становится плохо.
— Отлично, — я сглатываю комок в горле. — Нам пора. — Мне нисколько не интересно болтаться с ее приятелем в его проклятом особняке.
Она пересекает комнату без возражений, хотя я их ожидал, обнимает и целует Дэвида в щеку. Они переговариваются шепотом, и, после того как он обнимает ее в последний раз, Оливия направляется к входной двери, полностью игнорируя меня.
Я следую за ней, коротко кивнув Дэвиду.
Боюсь, это будет долгая молчаливая поездка.
И первые минут пятнадцать так оно и есть. Мы мчимся по шоссе, и единственный звук, который слышим, это тихий гул работающего кондиционера. Километры проносятся незаметно, а Оливия сидит неподвижно рядом со мной, глядя прямо перед собой на задние фары машины, которая едет перед нами. Она не смотрит на меня и избегает моего взгляда, дразня тонким ароматом своих ванильных духов с нотками жимолости.
Я до сих пор еще злюсь, все еще не знаю, как действовать дальше. Не существует руководства, как быть хорошим мужем, и я изрядно облажался. Но мое сердце снова на месте. Тем не менее, оно болит даже еще сильнее, чем я думал, возможно, из-за того, что она сбежала к какому-то другому парню в поисках утешения.
— Ты переспала с ним? — наконец выпаливаю я, нарушая молчание.
— Что? — напрягается она. Затем она отворачивается к боковому окну, не позволяя мне увидеть ее лицо. — Не будь идиотом.
— Ты. Трахалась. С. Ним, — повторяю я, сжимая руль.
— У тебя нет никаких прав спрашивать об этом, — бубнит она себе под нос, — так же, как нет прав на мою матку.
— Блядь, да понимаю я.
Неожиданно она поворачивает голову.
— А что, если да? Это разозлит тебя? Что, если я скажу, что он лизал мою киску и трахал меня, пока я выкрикивала его имя?
Я сбавляю скорость и съезжаю на обочину двухполосного шоссе. Ударяю кулаком по рулю и гневно выдыхаю. Мои ноздри раздуваются.
— Проклятье, Оливия.
— Позволь мне прояснить. Ты злишься на меня? — громко смеется она, скрестив руки на груди. — Ты в курсе, что действуешь мне на нервы?
— Ты побежала к другому за утешением, Снежинка. Как я, по-твоему, должен себя вести? Я твой муж.
Горький смех, больше похожий на визг, срывается с ее губ.
— Да уж, муж. Нужно ли мне напомнить тебе о том, каких дел ты натворил за последние сорок восемь часов?
Я поднимаю руку.
— Пожалуйста, прекрати. Мне очень стыдно, Снежинка. Ты даже представить себе не можешь насколько.
Нечто мелькает в ее глазах, и всего на секунду я вижу… сочувствие? Но потом оно исчезает, сменяясь твердой решимостью. И именно в этот момент я понимаю, что мне конец. Одно дело представлять, как она себя чувствовала, и совсем другое — видеть боль, все еще горящую в ее глазах, слышать желчь в ее голосе. Будет непросто.
— Ты действительно собирался обрюхатить меня без моего согласия?
Я сглатываю и ослабляю хватку на руле.
— Если начистоту, эта мысль приходила мне в голову. Но потом я понял, что не смогу так поступить. Не смогу жить в ладу с собой, если сделаю нечто подобное.
— Но я же застукала тебя в ванной…
— Это был момент помешательства. Слабости. Отчаяния. Но, клянусь, я не стал бы этого делать.
Она кивает, а потом смотрит на руки.