Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 - страница 14

Приехали!

— Какие будут приказания, мой принц? — вдохновенно осведомился Венди.

Теперь «мой принц», а как с девицей заигрывал, кем я там был? Зеленоперым цыпленком? Ладно, оставим. С ним разберусь позже.

— Снимай ограничения до шестой ступени. — Стягивая перчатку с правой руки, я наблюдал, с каким азартом крутятся вокруг нас черные твари.

— Всего-то? — приуныл друг.

— Ага, а ты хочешь, чтобы мы разнесли всю игровую площадку к демонам собачьим?!

— А чего ты на меня орешь? Я просто спросил, — уточнил он, зажимая в руке висящий на шее амулет-проводник в виде большой капли лунного камня.

— А ты не спрашивай всякую ерунду — делай, как приказываю! — Вечно с ним так, пока не поцапаемся, не отстанет. Без грызни как без пряника, ей-богу!

Глубоко вздохнув, чтобы сосредоточиться, я почувствовал отвратный запах демонических созданий. Говорили, что они ничем не пахнут. Для меня они воняли, как… да по-всякому… от благоухающего аромата фиалок до вони выгребной ямы. Напавшие лунники источали запах застарелой кожи.

Готовятся к атаке.

Времени мало.

— Встань за моей спиной, чтоб не зацепило.

— А-то я не знаю, — язвительно отозвался Венди.

А-то он знает. Ну, мое дело предупредить, а там пусть надеется на удачу.

Венди приоткрыл Врата Шаоса и через его амулет ко мне потянулись пламенеющие потоки силы. Наполняя меня, пульсируя в венах раскаленной лавой, растекаясь в мышцах огнем. Правая рука подрагивала, в ней сосредотачивалась основная мощь. Кожа на ней покрылась сетью трещин и начала стремительно чернеть. До половины рука выглядела как потрескавшаяся земная кора, в расселинах которой пульсирует раскаленная магма. В ладони формировался сгусток сжатого огня, вращаясь все быстрее и быстрее. Левой рукой я пытался удержать правую — вибрация энергии была настолько сильна, что еще секунда, и я не смогу сдержать рвущуюся на свободу стихию разрушения.

— Осторожней! — завопил Венди в самое ухо.

Демоны развернулись в боевом порядке.

Три.

Костяные гребни ощетинились в нашу сторону.

Два.

Вертушки закрутились на месте с ошеломляющей скоростью и рванули вперед, сужая смертельный круг.

Один.

Единым ударом я вогнал искрящийся шар в землю.

Все звуки стихли. Опустилось непроницаемое безмолвие. Демоны застыли в пяти шагах от нас в атакующих позициях. Происходило то, что называлось замиранием — странный эффект, возникающий при соприкосновении энергии Врат Шаоса с материей реального мира. Это длилось каких-то две-три секунды, но и того достаточно, чтобы я успел перенаправить разрушительные потоки и оградить себя и рядом стоящего от смертельного удара.

Земля пошла волнами. Прокатился далекий рокот, переходя в нарастающий гул. Воздух всколыхнулся, сгустившись до кисельной массы. Вокруг нас обозначился огненный круг. Его диаметр составлял… Господи, да я и на эстафете так далеко не бегал! Что происходит?

Земля внезапно вспучилась и из ее недр вырвался столб чистого огня, в миг испепелив всю живность. Я бы и пальцами прищелкнуть не успел, как мы с Венди остались на поле одни посреди выжженного идеального круга, и только пятачок, на котором мы стояли, оказался нетронутым. Картину безобразия завершали черные хлопья, разносимые по игровой площадке подувшим ветром.

Не понял… Что это только что было?

— Уже все? — выглянул из-за моего плеча Венди.

От моей правой руки поднимался дымок, но кожа опять стала чистой и гладкой.

— Что это… что произошло? — В горле было сухо, как в пустыне, и мой голос звучал хрипло, а от того устрашающе.

— Двадцать седьмая ступень, — робко, с проклюнувшейся гордостью сообщил он.

— Двадцать седьмая ступень?! Ты совсем рехнулся? Да ты… Да как… — Я дико огляделся и, узрев нетронутую землю вне арены, облегченно вздохнул. — Мы могли спалить все трибуны с императорской ложей заодно, ты это понимаешь? — заговорил я проникновенно, нервно улыбаясь.

— Шестой ступени для уничтожения тварей могло быть недостаточно…

Я схватил друга за грудки. Он уставился мне в глаза своим непоколебимым взглядом.

— Венди, не зли меня. Лучше не зли меня, Венди!

Пошатнувшись, я оперся на подставленное другом плечо.

— Эй, ты полегче. Ведь это двадцать седьмая, ты вдумайся… — увещевал меня он. И мы побрели прочь с обуглившегося и дымящегося поля с рытвинами и ямами. По обжигающей даже через подошву обуви земле.