Женщина из бедного мира - страница 22

Скучно. Я подошла к Конраду и позвала его в лес. Он не пошел, и я отправилась одна. Хотелось пойти с ним по грибы. Мне нравилось не столько есть, сколько собирать грибы. Идешь, идешь — и находишь гриб, и кажется, что это что-то необыкновенное. Человека радует цель, достигнутая цель. Но сейчас искать грибы мне уже расхотелось. Я просто гуляла.

Вскоре я вернулась. Конрад все еще был не в духе. Подойти к ному я не посмела, и в душу мне потихоньку стала закрадываться тоска «по человеку, который бы понял меня». До этого я ни в ком, кроме Конрада, не нуждалась. Мы хорошо понимали друг друга. А теперь он, видимо, уже не хотел оказывать мне внимания. Такое отношение может сильно ранить молодую женщину. Что такого, если бы он пошел со мной в лес? А он все думал и думал, хотел было идти в город пешком, потом отправился в поселок, чтобы найти на завтра лошадь.

Ненормальная жизнь, конечно, сказывалась на его здоровье. Он стал нервным, ходил с больной головой, много курил. Осунулся, похудел. Мне было жалко его. Но он не хотел и слушать, чтобы как-то изменить свой образ жизни.

Конрад, может быть, взял бы и меня с собой в поселок, но Милла ушла в поле, и мне пришлось приглядывать за ребенком. Прошла в комнату, маленький Антс лег на кровать, а я стала читать. Почитала немного из «Феликса Ормуссона» Тугласа[3], роман не увлек меня. Красивые, высокие слова, но за ними не видно серьезных переживаний. Я предпочитала простые, бесхитростные книги.

Пришел Конрад и сказал, что сможет ехать только в понедельник. Как он был холоден ко мне. Я не стерпела и упрекнула его:

— Все вы, мужья, хотите, чтобы жена была всегда веселой, но сами для этого ничего не делаете.

Конрад повернул голову, ответил с иронией:

— Что же я, по-твоему, должен делать? Танцевать, петь, сказки рассказывать целые дни? А на что бы мы тогда жили, не говоря уж о другом?

— Я вовсе не хочу, чтобы ты по целым дням танцевал со мной. Но нет-нет и поговорить и погулять со мной — это ты мог бы. А не то я чувствую, что надоела тебе, что ты все дальше уходишь от меня, что становлюсь тебе чужой.

Конрад, казалось, задумался, но затем резко тряхнул головой, обнял меня и произнес:

— Я вижу, что до сих пор, пожалуй, неверно понимал тебя. Думал, что раз ты по доброй воле связала свою жизнь со мной, «бунтовщиком» и бродягой, то тем самым в известной мере отказалась от привычных замашек буржуазного комфорта и развлечений. Я считал, что ты готова нести жертвы вместе со мной, какой бы ни была моя судьба, быть мне другом и товарищем. Думал, что ты не станешь отрывать меня от моего дела, напротив, будешь ободрять и вдохновлять. Но сейчас вижу, что ты еще крепко привязана к своей прошлой обывательщине, не свыклась с душевным складом и образом жизни таких, как я.

— Но мне же скучно всегда сидеть одной, — со слезами на глазах пыталась я возразить.

— Знаю, знаю, — продолжал Конрад, поглаживая мои волосы. — Вы, женщины, хотите быть для мужчины всем: чтобы он только о вас и думал. Но у нас, мужчин, есть еще и другие, ничуть не меньшие задачи: двигать и развивать общественную жизнь. И когда вам кажется, что мы слишком многое отдаем этому, вы чувствуете себя покинутыми, одинокими. Если бы мы работали с тобой вместе, тебе, возможно, было бы лучше, ты избежала бы одиночества.

— Я ни о чем, кроме работы, и не мечтаю.

— Вот видишь, — усмехнулся Конрад, — тогда все в порядке.

Воздух в тот день был напоен чем-то праздничным. Чем именно, я не могу сказать. Солнце не показывалось, но сквозь облака просачивался какой-то удивительный свет. Словно вся природа готовилась к какому-то большому, таинственному событию. На душе у меня было на редкость радостно, хотелось петь, ликовать, лететь куда-нибудь вместе с Конрадом. День этот целиком принадлежал нам. Был один из тех радужных дней, которые врачевали мою душу. Дурачась и беспечно болтая, мы бродили по лесу, по полям, вдоль реки. Конрад будто заново родился, я чувствовала, что он для меня больше, чем муж. Я сказала Конраду, что исполнилась моя заветная мечта: он для меня — все. И увидела, что глаза его сияют от счастья.