Женщина в черном - страница 13

— Ну, это еще как сказать. Иногда то, что кажется слишком ясным, и скрывает самую большую тайну.

— Да брось ты! Какую тайну? Просто Гридину выгодно напустить вокруг себя побольше туману.

— Зачем ему это?

— Как зачем? Чтобы такие, как мы с тобой, поменьше нос в его дела совали. Ты вот хотел выяснить, чем он занимается в своей домашней лаборатории. А что получил? Очередную байку о какой-то тайне.

— Что значит получил? От кого получил? Мы, кажется, не о Гридине, а об Инге говорили.

— Ну, брат, яблоко от яблони…

— Ты просто не знаешь Ингу.

— А ты успел узнать?

— Да. И не хотел бы, чтобы ты говорил о ней в таком тоне.

— Ну, хорошо, оставим Ингу. Может, она в самом деле ничего не знает. Но Гридин! Ты что, не слышал, что сейчас в городе только и разговоров что о каком-то «монстре Гридина», которого он якобы прячет у себя на даче.

— И ты веришь в это?

— Верю не верю, — пожал плечами Олег, — а сам понимаешь, слухи на пустом месте не вырастают. Нет, Гридина пора призвать к порядку. И категорически потребовать от него прекращения всех работ по воздействию на генотип человека. Потому что такое беспардонное вмешательство в святая святых природы не только неразумно, противоестественно, но и глубоко безнравственно, наконец просто грешно!

— Грешно?! Ты что, в Бога поверил?

— А ты совсем не веришь?

— Как тебе сказать… Мне иногда и хочется поверить. Но при современном уровне знаний об окружающем нас мире в нем просто нет места для Бога.

— Ну не скажи! Именно современный уровень знаний и заставляет людей снова обратиться к Богу. Я имею в виду, конечно, не евангельские догматы о том, что некогда существовал Иисус Христос, что он воскрес из мертвых, вознесся на небо и снова вернется на Землю, чтобы судить живых и мертвых. Я говорю о все усиливающейся вере в то, что существует какая-то всемогущая сила, какой-то высочайший вселенский разум, который и управляет всем, что происходит в мире.

— Что же это за сила?

— Не знаю. И никто не знает. Можно назвать ее Богом. Можно никак не называть. Но не верить в нее невозможно. Ты в курсе, конечно, что структура всего материального мира, начиная с атомного ядра и кончая всеми галактиками Вселенной, покоится на семи так называемых мировых фундаментальных константах, отклонение от которых даже на ничтожнейшую величину привело бы к развалу всего сущего.

— Да, я читал об этом.

— Но как были подобраны эти константы? Возникли чисто случайно? Но ведь их целых семь! Возможно ль, чтобы семь абсолютно независимых и в то же время теснейшим образом связанных друг с другом величин установились в результате слепого случая?

— А почему бы нет? И нечего тут привлекать какой-то вселенский разум. Почему просто не допустить, что были возможны любые значения этих констант. Но все миры, подчиненные этим, другим константам — миллиарды миллиардов миров! — оказались нежизнестойкими, а сохранился лишь мир, в котором случайно — да, случайно! — константы получили значения, которые могли обеспечить его устойчивость.

— Случайная жизнестойкость, случайная устойчивость! Эдакая, если послушать тебя, концепция естественного отбора на сверхглобальном уровне! Но ладно. С тем, что ты говоришь, можно соглашаться и не соглашаться. Тут, действительно, больше риторики, чем фактов. А вернемся на нашу матушку-землю. И посмотрим хотя бы на структуру живого вещества. Здесь же высочайшая степень целесообразности, как говорится, в глаза бьет! Недаром еще Дарвин для объяснения этого факта создал так понравившуюся тебе теорию естественного отбора, и она как будто довольно убедительно объяснила эту целесообразность у высших растений и животных на всех уровнях, вплоть до клеточного. Но вот если заглянуть в клетку… Ты знаешь, что в клетках любого организма Земли, начиная с простейших бактерий, кончая человеком, есть так называемые рибосомы, особые органеллы, в которых происходит синтез белков?

— Слышал кое-что…

— Слышал кое-что! А знаешь ли, что эти сложнейшие и совершеннейшие структуры, которые абсолютно однотипны для всех живых организмов, на какой бы стадии развития те ни находились, не несут на себе никаких следов эволюции. В них даже теоретически нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Они будто сразу «начисто» были созданы в тех простейших организмах, которые появились еще на заре возникновения жизни и с тех пор — на протяжении миллиардов лет! — не претерпели ни малейших изменений. Это что, тоже дело случая?