Женщина в черном - страница 7

Но вот звуки смолкли. Инга словно очнулась и снова скрылась в беседке, дверь которой по-прежнему оставалась открытой. Теперь Никита просто не мог уйти, не попытавшись поговорить с ней. Он подошел к забору и тихо позвал:

— Инга!

В ответ в беседке раздался стук, похоже, упала на пол большая книга, и Инга, удивленная, недоумевающая, выскользнула обратно в сад. Никита снова подал голос. Но она уже увидела его, приветливо махнула рукой и подбежала к ограде:

— Здравствуйте, Никита! Как вы здесь оказались?

— Да вот гулял по лесу, узнал ваш дом, увидел вас и… Вы уж простите, что я так бесцеремонно…

— Напротив, я очень рада.

— А вы здоровы?

— Да, я совсем поправилась. Но заболел дедушка, поэтому я не смогла прийти в библиотеку. Да вы проходите, проходите!

— Как, прямо через забор?

— Ой, что это я! — смутилась Инга. — Нет, конечно. Но и не обходить же вам кругом. Здесь вот у меня есть потайной лаз. — Она раздвинула две дощечки и указала Никите на образовавшийся проход. — Я специально его сделала, чтобы ближе было проходить в лес. Вас это не очень шокирует?

— Ни в коей мере.

— Вот и отлично! — продолжала Инга, когда Никита протиснулся сквозь ограду. — А теперь пройдемте в беседку. Простите, что я не приглашаю вас в дом. Но там…

— Да не стоит беспокоить больного, — поспешно согласился Никита.

— Дедушку действительно лучше не беспокоить. Но дело не только в этом. У нас тут… В общем, тетя не любит, когда в доме появляются посторонние. Мне очень неудобно перед вами, но… так уж у нас сложилось.

— Тогда, может, мне лучше уйти? — забеспокоился Никита, оглядываясь по сторонам.

— Нет-нет, в беседке нас никто не увидит. И вообще в эту часть сада никто не заглядывает. А мне надо… Я хотела бы поговорить с вами. Если вы, конечно, располагаете временем, — поспешно добавила она.

— Времени у меня больше чем достаточно, но… Может, нам все-таки не стоит оставаться здесь? Можно ведь побродить по лесу.

— Да, так будет, пожалуй, лучше, — сразу согласилась Инга. — Пойдемте вон по той дорожке. Я там часто гуляю.

Они перебрались через забор, но не прошли и нескольких шагов, как Инга вдруг остановилась:

— Слышите?

Никита затаил дыхание. В тихом предвечернем воздухе с той стороны, куда убегала просека, вновь послышались слабые отзвуки колокольного звона.

— Что это, церковный благовест?

Инга кивнула:

— Это в монастыре. Правда, красиво?

— Во всяком случае, создает определенное настроение.

— А если бы вы побывали в самой обители!..

— Вы были там?

— Да. По большим праздникам двери монастыря открыты для всех желающих, и мы с дедом несколько раз ходили туда.

— Вам там понравилось?

— Очень. Очень! Там, знаете, бесподобно красиво. Кругом лес, густой, дремучий. И с трех сторон река. Она огибает монастырь почти сплошной петлей, и он высится в этой излучине, как сказочный терем со златоглавыми куполами. А внутри него, за воротами, — такая чистота, порядок! Такая тишина, покой! И сами монахини… Среди них есть и совсем молодые, чуть старше меня. Но лица всех их светятся добротой и приветливостью. Словом, там совсем другой мир. И я иной раз всерьез подумываю, не уйти ли и мне в монастырь…

— Уйти в монастырь вам?! Зачем же, Инга?

— Это трудно объяснить. Но, согласитесь, кругом столько злобы, жестокости, неправды. Люди порой оказываются такими непорядочными, несправедливыми. Взять хотя бы отношение к моему деду. Человек всю жизнь отдал служению людям, борьбе за их здоровье. А вы слышали, наверное, как обошлись с ним в институте, как треплют сейчас в городе его доброе имя? Даже от меня в моей учебной группе все шарахаются как от прокаженной. А здесь, в доме… Да что там… Если бы вы знали, как мне тяжело, как я отчаянно одинока! Дед — единственный близкий мне человек. А если не станет и его… Поневоле подумаешь о монастыре…

— Не надо, Инга. Только не это! Только не монастырь! Я понимаю вас. Я сразу почувствовал, что вам живется нелегко. Но это пройдет. Вы сами увидите, что в жизни есть и светлые стороны и не все люди подлецы. А покой в монастыре только кажущийся. И вопрос еще, что творится в душах молодых послушниц с умиротворенными лицами. От мира отгородиться можно. Но как отгородиться от самого себя? Здесь не помогут никакие монастырские стены. А если и помогут, то лишь тем, кто самоотрешенно верит в Бога. А вы верите в него? Верите больше, чем в доводы собственного рассудка?