Жестокий ангел - страница 2

Алзира шила на дому свадебные платья и пыталась приобщить к этому ремеслу Ниси, но у той не хватало усидчивости для столь скрупулезного и достаточно монотонного труда. Мать и дочь все время ссорились, и тогда за дело взялся Аугусту.

Уже много лет он был личным шофером Эдуарду Медейруса — владельца крупнейшей в Бразилии компании «Индустриас Медейрус». Вот и попросил хозяина, чтобы тот взял Ниси в один из цехов.

Так она стала работать на фабрике, что было приятнее, чем ковырять иголкой в тонкой, выскальзывающей из рук ткани, да еще и выслушивать бесконечные замечания Алзиры. Но удовлетворения от работы Ниси не получала и здесь.

Возможно, она вскоре и уволилась бы отсюда, если бы однажды не увидела Родригу Медейруса, зашедшего в цех по делам фирмы. Ниси не могла оторвать от него глаз.

— Ну, чего пялишься? — грубо одернула ее пожилая работница. — Такой красавчик тебе не по зубам! Это старший сын хозяина.

— Он вовсе не красавчик, — обиделась Ниси. — Он настоящий мужчина.

Работница презрительно усмехнулась:

— Много ты понимаешь в настоящих мужчинах!

Ниси не ответила ей. Разве объяснишь кому-нибудь, что идеал мужчины, давно живущий в воображении, сейчас предстал перед Ниси воочию! И сердце сразу же забилось гулко, словно колокол, и в каждом его ударе отчетливо слышалось: «Он! Он!» Да, именно таким ей представлялся будущий избранник: высокий, статный, мужественные черты лица, спокойное выражение глаз. Одет просто, но элегантно: строгий, классического покроя костюм, светлая рубашка, галстук. Вроде бы ничего особенного, но за всем этим проглядывают сила, уверенность, благородство.

И то, что воплощением идеала оказался не парень ее круга, а богатый и потому недоступный сеньор, нисколько не опечалило Ниси. Она была счастлива уже тем, что такой человек существует в действительности. Им можно любоваться, его можно даже услышать, если подойти поближе и незаметно встать в сторонке.

В первый раз Ниси до этого не додумалась, а потом только так и поступала: едва завидев Родригу, шла на него как завороженная, оставив рабочее место, за что ей всегда попадало от мастера. Но Ниси не смущали замечания начальника и насмешки рабочих. Ей казалось, что когда-нибудь Родригу непременно остановит на ней свой взгляд и его сердце тоже взволнованно забьется, подсказывая: «Смотри, вот же она, твоя единственная, твоя суженая!»

Чуда, однако, не случилось. Родригу заходил в цех нечасто и ненадолго — только чтобы навести какие-то справки. Ниси он наверняка видел, но взгляда на ней не задерживал, и она с горечью вынуждена была признать, что ничем не выделяется на фоне остальных работниц.

Так мужчина ее мечты вновь переместился из реальности в область грез — туда, где, собственно, и должен был находиться по определению.

Ниси поникла, погрустнела, стала более угрюмой и раздражительной. На Родригу она теперь смотрела только издали, не стремясь, во что бы ни стало попасть в поле его зрения. Напарницы, заметив это, поддразнивали Ниси: «Ну что, не вышло из тебя Золушки?» А она в ответ беспощадно грубила им, наживая, таким образом, все новых и новых врагов. После очередного скандала ее чуть было не уволили с работы, и Ниси окончательно замкнулась в себе: ни с кем не разговаривала, на все издевки отвечала презрительным молчанием.

Зато, придя домой, давала волю отрицательным эмоциям, скопившимся за день. Алзира, привыкшая ворчать на дочь, теперь вынуждена была ее остерегаться, так как Ниси не спускала ей даже малейшего укора.

— Неблагодарная! Забыла, что я взяла тебя из приюта? — обижалась Алзира, пуская в ход свой главный аргумент.

И Ниси однажды не выдержала, ответила так, что Алзире больше не захотелось вспоминать о том приюте:

— А за что я должна тебя благодарить? За эту нищету? За всегдашние попреки? Да если б не ты, я могла бы сейчас жить у каких-нибудь других людей — богатых, добрых, которые бы любили меня, и я бы их любила!

— Побойся Бога, дочка! Разве мы тебя не любим? — сокрушенно воскликнул Аугусту.

— Прости, папа, — опомнившись, сказала Ниси. — Ты меня любишь. А мать меня никогда не любила.