Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском - страница 21

В доме Успенского целая стена была завешена моими фотографиями с выступления его и Юры. Как-то мне понадобилась одна из них, а я не мог найти плёнку. Попросил у Эдика на время снимок, чтобы перепечатать. А он отвечает: «Да что ты! Жена все мои фотографии порвала».

Успенский поделился со мной сокровенной мечтой: создать такой Букварь, чтобы его взял в руки ребёнок, не умеющий читать (например, какой-нибудь пастушок), а закрыв его, уже умел бы. Без учителей, без родителей, самостоятельно, просто по картинкам.

Незадолго до этого разговора мы с Юрой вернулись из поездки по Северному Уралу, поднимались на хребет Чувал и познакомились с оленеводами, живущими там вместе со стадами. И я представил себе именно их детей, кочующих со стадом оленей, которых Эдик научит читать.

Букварь такой Успенский не создал, но идею, которую хотел заложить в него, он пронёс через всю жизнь и в значительной степени реализовал: это и «Радионяня», и «АБВГДейка», и масса его книг. Он старался помочь ребёнку войти в мир, разобраться в нём, причём именно – самостоятельно, без наставников и указаний, что и как делать.

При всей своей импульсивности, как бы непредсказуемости, Успенский никогда не терял контроля над собой и ситуацией. Вот только один пример.

На своё сорокалетие он собрал в ресторане ЦДРИ большую компанию друзей: Виктор Чижиков, Коля Устинов, Юра Коваль… – милые сердцу люди. Конечно, началось братание, все обнимались, объяснялись в любви… Подхожу к юбиляру: он совершенно трезв! Я спрашиваю: «Почему? – Нельзя, Витя, надо всё проверить». И я увидел в его руках калькулятор. Он проверял счёт. Это была для меня первая встреча с электронно-вычислительной техникой и открытие новой грани в характере Успенского. Он был компанейским человеком, не чуждым и выпивке (когда во время съёмки я видел, что он «скис», проблему решали «25 граммов коньячку»). Но когда нужно, умел сдерживать себя.

Мы с Ковалём ездили на Ципину гору, где у него был дом, и часто выбирали маршрут через деревню, в которой жили Успенский, Устинов и Чижиков. Мы у них останавливались, эти вечера невозможно забыть: они были удивительные рассказчики.

Вот одна из историй Чижикова.

Он получил заказ на оформление книги и решил работать в деревне. Взял в Переславле такси до Троицкого, а когда выходил, забыл рукопись в машине. Катастрофа! Как сообщить о потере рукописи?

Но тут в деревню приезжает Эдик, узнаёт о несчастье Виктора и начинает обзвон. А мобильных, между прочим, тогда не было. Поднял на ноги весь Переславль, и через день рукопись нашлась!

Эдик всегда был готов прийти на помощь. Юра сказал ему, что мы собираемся в путешествие. И он тут же вызвался нас отвезти: мы ещё были «безлошадными», а он уже обзавёлся «Жигульком». Дорога дальняя, Успенский пригласил соседа-таксиста. Пользуясь случаем, мы прихватили не только необходимое, но и кое-что в хозяйство. Хоть с нами и была «самая лёгкая лодка в мире», но и – этюдник, краски, холсты, ружьё, удочки, фотоаппаратура – машину явно перегрузили.

Путешествие началось весело, едем, травим анекдоты. В районе Переславля лопнула первая шина, да так, что ремонту не подлежала. Поставили запаску. Перед Ярославлем полетело второе колесо. Запаски нет – в покрышку набили траву, кое-как доковыляли до города. А резины тогда днём с огнём было не сыскать. Но только не Эдуарду Николаевичу Успенскому. Он смог не только найти в Ярославле обладателя свободных покрышек, но и уговорить его продать нам две – с условием, что потом мы достанем пару в Москве и отдадим. Так сработал авторитет писателя. Кто именно «доставал» – думаю, объяснять не нужно.

Вечером доехали до протоки. Подниматься в гору было невозможно, потому что дороги как таковой тогда ещё не было. Разбили палатку, костёр разожгли, повечеряли. Угомонились на рассвете, поспали несколько часов. Рядом Кирилло-Белозёрский монастырь, в Ферапонтово нас ждал Валентин Иванович Вьюшин, хранитель фресок Дионисия (он спас их во время войны: хотели в соборе картошку хранить, но он вышел с ружьём и не позволил, а ведь это было неподчинение в военное время, очень рискованно). Предлагали Успенскому поехать с нами, однако он уже был на взводе: Москва, дела… Так и уехал. То есть он проделал весь этот путь не ради какого-то интереса, чтобы что-то посмотреть, хотя бы просто проветриться, нет, он именно бросил всё, чтобы помочь друзьям, и как только мы перестали нуждаться в его помощи, вернулся.