Жило-было, или Приключения в тридевятом измерении - страница 11

— Папы и мамы? — уточнила Анюта.

— Этого в сказке не написано, — развел руками Лаврик. Анюта стала ходить взад-вперед и задумчиво бормотать:

— Зайца надо поймать, утку подстрелить, яйцо разбить, иглу сломать… Из чего будем стрелять в утку? Рогатка есть?

Лаврик отрицательно покачал головой.

— Что за мальчишки растут?! — возмутилась Анюта.

Пока Анюта и Лаврик решали проблемы вооружения, любопытный Мухтар вспомнил, что по происхождению он — хищник, причем уже проголодавшийся. Мухтар учуял в сундуке живого зайца, встал на задние лапы и носом приподнял тяжелую крышку.

— Мухтар! Фу!!! — закричала Анюта. Но было уже поздно.

Заяц мчался по степи, поджав уши. Мухтар скакал за ним, задрав хвост. Заяц начал петлять, но убежать от голодного пса не мог. В тот момент, когда челюсти Мухтара уже готовы были схватить несчастного за пушистый хвостик, заяц вдруг превратился в утку, которая быстро-быстро побежала к детям и прыгнула прямо в руки Анюте. Мухтар так и сел на хвост от удивления.

— Почему она к людям побежала? — спросил Лаврик про утку.

— Домашняя! — догадалась Анюта и погладила утку.

И тут утка крякнула и превратилась в большое, как желудь с дуба Соловья-разбойника, яйцо.

Анюта аккуратно очистила скорлупу и вынула из яйца хрустальную иглу, похожую на елочную игрушку-сосульку, только блестела она в тысячу раз ярче.

Дети склонились над иглой, пытаясь разглядеть «смерть Кащея» на ее конце и вдруг… сверху спикировала старая ворона Варвара, выхватила иглу из рук Анюты и с иглой в клюве устроилась на верхушке ближайшей ели.

— Что-то давно тебя не было видно, Варвара, — обратилась Анюта к любительнице всего блестящего. — Мы думали, что ты осталась в том измерении.

Ворона молча наклонила голову. Хрустальная игла была прочно зажата в вороньем клюве. Ситуация была до боли знакомой: ворона, ель, сыр, то есть игла вместо сыра…

— Ситуация стандартная… — выразилась по-научному Анюта. — Поэтому мы применим стандартное решение. Понял?

— Понял! — сказал Лаврик.

— Варвара! — обратилась Анюта снизу вверх. — Мы так давно не слышали твоего голоса. Ты очень славно поешь. Мы соскучились по твоему пению.

Ворона согласно кивала, но петь не собиралась.

— Спой, светик, не стыдись, — предложил ей Лаврик.

Ворона сунула иглу себе под мышку, крепко зажала крылом и спела:

— Кар-кар-кар-ка-ка-рр-рр!!!

Анюта и Лаврик поаплодировали.

— А теперь крылышками помаши! — попросил Лаврик. Ворона снова взяла иглу в клюв и помахала крылышками.

— Мы пропали. Ничего нельзя с ней сделать, — сказал Лаврик.

— Ты так думаешь? Тогда ты не знаешь кое-каких школьных анекдотов, сказала Анюта и обратилась к вороне. — Варвара! Между прочим, пока ты тут в тридевятом измерении концерты даешь, твой музей на чердаке нашли и всю коллекцию приватизировали!

— К-а-а-а-а-к???!!! — возмущенно заорала Варвара и замахала крыльями. Хрупкая хрустальная игла тут же выпала из ее клюва и с довольно большой высоты упала на твердый торчащий из земли древесный корень.

Осколки иглы разлетелись в разные стороны. И всё исчезло. Абсолютно всё.

Вокруг была полная темнота.

Полное безмолвие.

Вечное безветрие.

Лаврик сделал неуверенный шаг. Он наступил ногой на пустоту, но почему-то не провалился. Анюта решилась и тоже сделала несколько шагов.

Шаги получились не просто тихими, а совершенно бесшумными.

Ни Мухтара, ни Варвары поблизости не было. И вообще не было ничего.

Это трудно даже представить себе — ничего. Совсем ничего.

И вдруг раздался Голос.

— Вы победили… — печально сказал он. — Поэтому скоро вас не станет… Я снова буду тосковать…

Анюта и Лаврик испуганно молчали.

— Посмотрите туда внимательно, — сказал Голос.

Анюта и Лаврик почему-то точно почувствовали, в какую сторону надо смотреть. Они увидели, как далеко-далеко в вечной черноте вспыхнули две маленькие звездочки. Сначала они мерцали, едва заметные на огромном расстоянии, потом стали увеличиваться в размерах, как бы приближаться.

От этих двух звездочек веяло каким-то удивительным человеческим теплом.

Анюта и Лаврик почувствовали это тепло раньше, намного раньше, чем опознали в этих двух звездочках своих маму и папу, живых и невредимых. Кирилл Андреевич и Ольга Лавровна бежали из бесконечности навстречу своим детям. Лаврик с Анютой казались им такими же точно звездочками, которые тоже бежали и увеличивались.