Жить в присутствии Бога - страница 33

Нам всегда приходится иметь дело с окружающими людьми, поэтому авва Исаия говорит тем, кто приходит жить рядом с ним: «Ничего не помышляйте ни о каком человеке».

Приведем пример. Рядом со мной работает брат. Он хорошо работает или плохо, сам он хороший или плохой? Если ты дашь ему какую угодно оценку, то тут же потеряешь Бога. Если ты судишь о нем как о хорошем, то после против тебя вооружится помысел, ты почувствуешь разочарование или свою неполноценность и будешь считать Бога повинным в этом. А если ты поставишь ближнего ниже себя, то впадешь в эгоизм. Вот так: судишь человека и теряешь Бога.

Мнение, которое мы имеем о ком-либо, даже просто помысел о нем, становится отправной точкой, причиной нашего разобщения с этим человеком. Тогда мое общение становится разобщением. Лишь только я противопоставлю себя какому-то человеку, рассуждая или размышляя о нем, тут же воздвигаю неприступную стену между ним и мною. С этого дня я разлучаюсь с братом.

Обыкновенно в своих суждениях мы всех считаем никуда не годными: этот плохо работает, этот не молится, тот не имеет веры, у другого нет любви, нет упования, нет Бога, нет нравственности, у того с головой не в порядке, он не любит Бога. Позволь помыслам действовать в своем уме хотя бы самое малое время — и твой ум может стать местом множества крушений, потому что невозможно, пустившись в рассуждения, не счесть других ни к чему не годными. И даже если ты не знаешь всех худых сторон человека, их отыщет сатана.

Но, как я вам сказал, даже доброе нас разлучает. О том добром, что есть у ближнего, мы можем только говорить, но не размышлять. То есть мы можем в каком-то обществе или при каких-то обстоятельствах похвалить человека, но не должны иметь о нем помыслов. Если мне кто-то попадет на язык, то попадет только для того, чтобы я его похвалил. Я отыщу его дарования, добродетели и подвиги: те, которые у него есть, и те, которые будут, телесные, душевные, духовные и скажу о них — вот то немногое, о чем разрешается беседовать человеку, но не размышлять [1, 53–54].

Познание лукавства человека — это познание, которое тебе не помогает. Прежде всего, нарушается здравомыслие, потому что ты задаешься вопросом: «Неужели все люди такие? Неужели нет ни одного порядочного?» Как будто бы естественный вывод, но в действительности — нелепый, потому что разве можно сомневаться, что «Тот, Кто в нас, больше того, кто в мире»? (см. 1 Ин. 4, 4). Если Христос больше, значит, у Христа больше людей и Христос побеждает. Но если врата кажутся нам тесными, это означает, что мы видим всех этих людей грешниками.

Но сила Божия заключается именно в том, что тех, кто кажется или является грешниками, Христос делает людьми рая. Одного — через покаяние, другого — через любовь, третьего — через болезнь, четвертого — через потерю семьи, всех Он делает Своими. А я остаюсь при своем нелепом убеждении, что все они грешники. Если все люди грешные, кто тогда наполняет Царство Небесное? Они и наполняют. Лукавый нас обманул, исказил наше существо, но приходит сила Божия, изменяет нас, дает нам сердце новое и дух новый (см. Иез. 36, 26) и, вот, делает все новым (см. 2 Кор. 5, 17). Бог «небо новое творит» (см. Ис. 65, 17; 66, 22; Откр. 21, 1) — так неужели не сможет сделать новой мою жизнь? [1, 220–221].

Когда я сужу ближнего, я всегда представляю его малым, ничтожным, ничем. Столь велик эгоизм человека, что перед его судом не может устоять никто, даже Бог, тем более человек. Считать ближнего ниже себя, и в особенности как-либо выражать такое к нему отношение, — тяжелейший грех [1, 244–245].

Все люди вокруг тебя будут грешить: один помыслом, другой делом, третий каким-то упущением. Но, что бы они ни делали, не презирай их. Если же ты их укоришь, унизишь, начнешь судить или осуждать, то рано или поздно ты непременно попадешь в руки врагов, прежде всего сатаны. Верх превозношения, безнравственности и сатанинского устроения — презирать или порицать согрешившего, потому что согрешивший человек, который находится рядом с нами, — болен.

За больным мы ухаживаем, показываем ему свою любовь, обнимаем, разговариваем с ним нежно и ласково, окружаем заботой. Он просит у нас рыбы — мы даем ему рыбы. Просит мяса — даем мяса. Просит дать ему сейчас — мы даем сейчас. Просит потом — даем потом. Мы всегда уступаем, потому что больной человек весьма раним, он легко впадает в уныние, душевную немощь и становится игрушкой демонов, если я, находящийся рядом с ним, не буду внимателен. Поэтому больному мы всегда говорим «да» и никогда «нет». «Нет» для него опасно.