Живое дерево - страница 3

Отец запряг лошадь, оглядел двор, остановил взгляд на окне, за которым сидел Юра, закурил трубку, неторопливо сел в бричку и уехал. Прощай, грачатник! Там, где стояла лошадь, остались только горки лошадиных катышек, которые, конечно, мать заставит именно его, Юру, собрать и унести за дом в тень, чтобы не просохли, так как она готовилась мазать сарай.

— Чтоб к вечеру, покуда я приду с доек коров, из-под лошади снёс за дом под брезент, весь двор подмёл дочиста, под плетнём траву выдергал, в бочки воды наносил, — сказала мать сурово, стараясь наказать сына посильнее. — Ты понял или не понял? Чтоб ни единого слова против бабушки. Ни единого!

— У, — ответил Юра.

— Вот тебе «у», — не сдержалась мать и шлёпнула его.

— Кольк, а чужак был в каком лесу? — спросил Юра. — Может, шпион? Давай-ка я прослежу за ним. Хочешь?

— Таких следаков, как ты, видел этот незнакомец не один миллион. Понял? — ответил Николай, собираясь на работу, и на полную громкость включил транзистор, который везде таскал с собой.

— Юрик, миленький, кушай, — сказала бабушка, подвигая ему тарелку со щами. — Твой дед любил щи. Вон какой здоровый был.

— Не хочу.

— Дак ты не ел?

— Мне б, бабушечка, пирожочек, самый маленький, а то щи да щи. У меня живот не казённый, всё щи да щи.

— Юрик, пирожки на ужин. Мама ругаться больно будет. Я всю жизнь щи да картошку ела и ничего, живая.

— Ой-ой! У меня живот болит.

Недовольная бабушка ушла к печи, где у неё в большой эмалированной кастрюле хранились пирожки с картошкой.

— На, супостат, ешь, — сказала она, делая вид, что сердится — простой расчёт, чтобы Цыбулька не попросил с Юрой за компанию. Но бабушкин манёвр «сильно рассердиться» не удался, так как сразу же откликнулся Цыбулька.

— А мне? — захныкал он, обижаясь на бабушку, так несправедливо обошедшуюся с ним. Пришлось и ему принести пирожок.

— Разве ж напасёшься пирожков-то на такую ораву? Лопайте, бесенята! Вот по пирожку — и всё. У меня с вами разговор короткий, вы меня знаете. Вас родители распустили, у меня не побалуетесь!

Цыбулька положил пирожок рядом с миской и, довольный, показал Юре язык. Юра откусил кусочек пирожка и посмотрел в окно. Как же ему жить дальше? Он уже давно понял одно: хорошо быть или самым старшим братом, или самым младшим, как Цыбулька, и нет ничего тяжелее ноши среднего брата. Все разошлись по своим делам, и один только он, Юра, должен мучаться, возясь с лошадиными катышками. Вот если бы превратиться, скажем, в муху. И лети себе, куда пожелаешь. Хочешь в грачатник, а хочешь на котлован, плавай там себе вдоволь.

— Цыбулька, ты не вздумай траву за меня дёргать, мне мама велела. Я себе домик из неё построю, вот какой, — показал руками Юра, какой он себе замечательный домик построит.

— А я буду помогать? — подумав, захныкал Цыбулька.

— Ишь чего захотел!

— Хочешь, Юрик, я тебе пирожок дам, я всё равно пирожки не люблю, — заканючил Цыбулька. — Хочешь?

— Нужен мне твой пирожок.

— Ну тогда увеличительное стекло. Хочешь?

Увеличительное стекло — это вовсе неплохо, им можно даже на тополе выжечь свои инициалы. Юра знал, что Цыбулька владеет этим бесценным сокровищем, но вот только не мог проследить, где его прятал младший, хитрый и коварный брат.

— Согласен, — нехотя будто согласился Юра.

— А играть в лапту возьмёшь? — Цыбулька заметил по Юриным глазам интерес к увеличительному стеклу и старался теперь продать своё богатство подороже.

— Возьму.

— А завтра на котлован возьмёшь? — Цыбулька изо всех сил таращил свои глазёнки на Юру, пытаясь понять, стоит ли отдавать увеличительное стекло за всё это. — Возьмёшь? Купаться хочу, возьмёшь, Юрик?

— Дорого стоит твоё стёклышко, Цыбулечка, поищи другого дурака.

Цыбулька встал из-за стола и побежал к кровати.

— Не гляди!

— Не гляжу. — Юра нагнул голову, наблюдая из-под мышки за братом. Тот отодвинул ножку кровати и из щели вытащил стекло. О таком тайнике Юра и не подозревал.

— Вот, — продохнул Цыбулька. — Только ловить чужака будем вместе.

— На кой лешего тебе стекло? — поинтересовалась бабушка, но Юра её не слушал, вышел во двор и, повернувшись к солнцу, навёл фокус себе на руку, а когда припекло, навёл Цыбульке, выжег дырочку на граблях, лопате, на ручке метлы, потом залез на сарай и попробовал, пекло ли там от стекла. Пекло не хуже, чем на земле.