Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - страница 10

Несмотря на то, что последнее наше наступление на Стоходе было неудачным и мы понесли болшие потери, Керенский, для поднятия духа армии и успокоения в стране, решил начать в июне новое наступление на австрийском фронте. Хотя первые дни наши войска и имели некоторый успех, эта затея потом окончилась полной неудачей и мы зря понесли большие потери.

При таком состоянии армии и тыла единственное спасение состояло в том, чтобы удерживаться на закрепленных позициях, и тайно внушить каждому бойцу, что революционное правительство не потребует от армии больше ненужных жертв и что вопрос о земле, который наиболее всего интересовал солдат из крестья, будет безусловно разрешен в их пользу. Конечно, очень легко критиковать действия Временного Правительства, не зная всех обстоятельств дела, но лично тогда я был твердо убежден в том, что мы должны были оставаться пассивными участниками войны, и союзники должны были понять, что больной организм не может проявить активных действий. Если наши иностранные политики и полагали, что мы должны в первую голову думать о наших обязанностях и договорах с союзниками, то не надо было позволять им забывать, что это может относиться лишь к условиям, когда страна находится в нормальных условиях. Если некоторые из власть имущих и заявляли, что пассивное отношение России к военным действиям повлечет за собой позор для всей страны и что мы не получим после войны знаменитых Дарданел, то какое значение могли иметь эти рассуждения, когда возникал вопрос о жизни или смерти всего государства? Ведь еще во время войны некоторые пророки предсказывали, что после этой войны России, быть может, придется воевать с кем-нибудь из союзников. Впоследствии мы действительно могли убедиться в том, что дипломатические хитросплетения могут привести ко всяким взаимоотношениям между странами. После Версальского договора мы стали дружить с Германией и стали на точку зрения Бисмарка, который всегда говорил, что между Россией и Германией должны быть дружеские отношения.

После наступления, организованного Керенским и окон-чившагося неудачей, мы стали пассивными участниками войны. Вскоре началось беспорядочное бегство солдат с фронта, что привело к полной дезорганизации железнодорожного транспорта, и без того находившегося в очень печальном состоянии.

Большевистская пропаганда, искусно ведомая Лениным, Троцким, Зиновьевым, Каменевым и др., в течении двух месяцев

собрала под их знамена значительное количество рабочих и отчасти солдат, и потому штаб большевиков решил сделать первое боевое выступление 2-го июля для свержения Временного Правительства. Я возвращался вечером с Петербургской стороны домой и мне пришлось идти пешком, так как всякое движение было приостановлено и на улицах раз’езжали броневики с пулеметами и вооруженными солдатами и рабочими. В Петрограде в то время командующим войсками был генерал Половцев, в распоряжении которого состояло несколько сотен казаков, некоторые пехотные части и вызванная с фронта кавалерийская дивизия, которой командовал мой ученик по Училищу и Академии, ген. Милович. Эти воинские части были против большевистского движения, и в течении двух дней принудили к сдаче большевиков, заняли Петропавловскую крепость и главную квартиру большевиков в доме Ксешинской. Многие лидеры большевиков были арестованы и посажены в тюрьму; в числе их были Троцкий, Каменев и другие. Ленин и Зиновьев избегли ареста и первый из них скрылся в частной квартире на Петербургской стороне. Ген. Половцев предлагал в то время очистить Петроград от большевиков и навести полный порядок, но Временное Правительство, состоявшее, главным образом, из социалистов разных наименований и инспирируемое военным и морским министром Керенским, не пожелало такой меры, дабы не подорвать свой престиж в левых кругах, забывая о положении, в каком находилась вся страна, и о необходимости для ее спасения забыть о своих амбициях. Настроение в столице было сильно против левых партий, в особенности против большевиков. В Исполнительном Комитете их влияние было ничтожно, а солдаты, которые охраняли тюрьму, предлагали, как мне передавали, взять на мушку главнейших лидеров большевиков.