Жители города Серпухова долго помнили матушку,– как она жила около монастыря и с удивлением рассказывали многим про нее, что в день Крещения Господня по погружении креста в воду, какой бы ни был мороз, она в своем сером крестьянском капотике всем телом опускалась в прорубь (Иордань), а выйдя из воды, переваливаясь с ноги на ногу, пойдет, бывало, к своему месту в мерзлом капотике.
Умерщвляя свою плоть, она, как агнец непорочный, смиренно переносила искушения и гонения, и смирением своим достигла высокого духовного совершенства; нищетою приобрела богатые дарования и была, по Апостолу, всем вся, да спасутся все. Посему, достигши высокого и богатого дара, она не пользовалась своими дарованиями одна для себя, но раздавала и помогала всем верующим и приходящим к ней. Живши в окрестностях города Алексина, всегда нежданная и незваная выезжала она в окрестные места и посещала христолюбивых людей, находившихся в спокойствии или несчастии и скорби, гостила у них по целым суткам и более, иногда и по целым месяцам. Но любимый и самый приятнейший выезд ее был за реку Оку, на Мышинский чугунно-плавильный завод к Алексею Ивановичу Цемш, которого она настолько любила, что ему не было от нее другого названия, как сынок или Алеша. И он всею душою, всем сердцем настолько был предан ей, что ничего не щадил для нее: у себя в саду построил келью со всеми удобствами, в которую она уединялась и проживала там по нескольку месяцев. Однажды матушка Евфросиния пришла в дом Алексея Ивановича Цемш и, подойдя к окну, начала со слезами молиться, смотря на церковь. Семейные, подойдя к ней, спросили ее: «О чем Вы так горько плачете, матушка?».
«Как не плакать! Молитесь и вы со слезами, да помилует Господь Бог Россию. Ведь на Россию идет турка, англичанин, а также император французов!», ― отвечала матушка. Семейные, переговорив между собою о том, что сказала матушка, решили, что она ума лишилась, говоря об императоре французов, тогда как во Франции на престоле король.
Один из семейных подошел к матушке и сказал: «Во Франции, матушка, царствует не император, а король Филипп Людовик!». «Знаешь ты! ― отвечала она, показывая ему пальцем на нос, ― у него еще нос большой!», ― и пошла от них. Следовательно, она за несколько лет предвидела и предсказала Севастопольскую войну, которая последовала в царствование императора Наполеона. Говорят, действительно, что он был с такою точною физиономией, с какой представляла его матушка.
Сын Алексея Ивановича Цемш, Феодор Алексеевич, находясь в С.-Петербурге на службе, познакомился с некоторыми сановными особами, которые, видя его ум и солидность, убедили его поступить на службу в гвардию; поэтому он приехал к отцу испросить на то его согласия и родительского благословения. Отец был согласен отпустить его на службу в гвардию, если матушка Евфросиния благословит его. Приехав в село Колюпаново, где находилась матушка Евфросиния, они зашли к ней; сперва г. Цемш начал беседовать с ней кое о чем, а затем высказал цель своего приезда и стал испрашивать у нее благословения для своего сына на поступление его в военную службу. Матушка обратилась к сыну и сказала: «Теперь я не благословлю тебя! А при новом императоре ты пойдешь!..» Так и сбылось. В Севастопольскую войну, по смерти императора Николая I, сын Цемш, Феодор, находясь на коронной службе, совсем неожиданно для себя поступил в ополчение и был под Севастополем в действии.
Зять г. Цемш ― Иван Алексеевич Кояндр, определившись на службу в Тифлис, собирался в дорогу. Матушка сказала его тестю, г. Цемш: «Зачем он туда едет ― там умрет». Г. Цемш промолчал, и зять уехал. После отъезда зятя в Тифлис, г. Цемш затруднялся и беспокоился о том, как отправить жену (дочь свою) к мужу в Тифлис– беременную и с маленькими детьми. Матушка отклонила ее поездку к мужу подтвердив, что он там умрет холерой! Поездка сама собой не состоялась. Матушка много времени была в отлучке. Приехавши к г. Цемш и переступив через порог, она сказала: «Вот я и приехала ко вдове!» В этот же день при ней получили уведомление о смерти зятя от холеры в Тифлисе.