Жребий Иерусалима [= Поселение Иерусалим; Иерусалимов Удел / Jerusalem's Lot] - страница 11

Салемс-Лот узнавал о войнах, стихийных бедствиях и разногласиях в правительстве из теленовостей Уолтера Кронкайта. Парень Роттеров погиб во Вьетнаме, а сын Клода Боуи вернулся оттуда с протезом – подорвался на мине, но ему дали работу на почте, и все устроилось. Волосы у молодежи стали длиннее, одежда тоже изменилась, но никто не обратил на это особого внимания. Когда в высшей школе отменили форму, Эджи Корлисс написала возмущенное письмо в камберлендский «Леджер», но она писала тогда письма каждый месяц – о вреде алкоголя и о необходимости уверовать в Христа всем сердцем.

Кое-кто из молодежи употреблял наркотики, но большей проблемой был алкоголь. Когда возраст его употребления был уменьшен до восемнадцати лет, многие парни просиживали вечера у Делла. Часто это кончалось плохо; например, когда Билли Смит врезался на мотоцикле в дерево и разбился вместе со своей подружкой Лаверн Дьюб.

Но не считая всего этого, бури в жизни страны обходили Лот стороной. Время шло здесь по иным законам. В таком чудном городке не могло случиться ничего. Совсем ничего.

Энн Нортон только усмехнулась, когда ее дочь ворвалась в дом с книжкой, на обложке которой был изображен какой-то тощий юнец, и что-то возбужденно затараторила.

– Погоди, – сказала она. – Выключи телевизор и расскажи все по порядку.

Сьюзен прервала Питера Маршалла, раздававшего призы в «Голливудском квадрате», и рассказала матери о знакомстве с Беном Мейрсом. Миссис Нортон выслушала эту новость спокойно, хотя в сознании ее зажглись предупредительные огни, как после каждого знакомства дочери с парнем – а теперь вот с мужчиной. Трудно было поверить, что ее Сьюзи уже достаточно взрослая для мужчины. В этот раз огни горели чуть-чуть ярче…

– Это интересно, – заметила она, разглаживая утюгом очередную рубашку мужа.

– Он очень приятный, – сказала Сьюзен. – Какой-то естественный.

– Уфф, устала, – сказала миссис Нортон, опуская утюг на подставку, отчего тот недовольно зашипел. Она опустилась в качалку у окна, достала из столика сигареты и закурила. – А ты уверена, что он нормальный, Сьюзи?

Сьюзен улыбнулась с легкой тревогой:

– Конечно. Он похож… но я не знаю… на учителя в колледже.

– Тот ненормальный, который кидал бомбы, тоже был похож на учителя.

– Плевать, – беззлобно отозвалась Сьюзен, и это выражение в устах дочки не очень понравилось миссис Нортон.

– Дай-ка книгу, – сказала она.

Сьюзен дала, вспомнив внезапно про сцену гомосек суального насилия в тюрьме.

– «Воздушный танец», – медленно прочла мать и начала перелистывать страницы. Сьюзен ждала. Вот сейчас она наткнется на что-нибудь такое.

Окна были открыты, и легкий ветерок шевелил желтые занавески на кухне, которую мать предпочитала называть буфетной, словно они жили в особняке с десятком комнат. Дом их был кирпичным и хорошо прогревался зимой, но осенью был прохладным, как грот. Он располагался на легком подъеме по Брок-стрит, и из окошка, возле которого сидела миссис Нортон, можно было видеть улицу. Зимой это зрелище преображалось сверкающей гладью снега, на котором мерцали желтые блики света от стоящих поодаль домов.

– Кажется, я читала про эту книгу в портлендской газете. Там о ней отзывались не очень-то хорошо.

– А мне понравилось, – упрямо сказала Сьюзен. – И он мне тоже понравился.

– Может, он и Флойду понравится, – небрежно сказала миссис Нортон. – Познакомь их как-нибудь.

Сьюзен почувствовала приступ гнева, который ей с трудом удалось подавить. Она подумала, что их отношения с матерью благополучно преодолели все боли переходного возраста, но теперь подошли к критической точке. Здесь уже были бессильны и ее почтение к жизненному опыту матери, и сила родственных чувств.

– Мама, мы уже говорили про Флойда. Ты знаешь, что я об этом думаю.

– В статье писали, что тут есть какая-то мерзкая сцена в тюрьме. Как парни спят с парнями.

– Ох, мама, перестань, пожалуйста. – Она взяла одну из сигарет матери.

– Нет, погоди, – сказала миссис Нортон невозмутимо, отдавая ей книгу и стряхивая длинный столбик пепла в керамическую пепельницу в форме рыбы, которую ей преподнесли коллеги по женскому клубу и которая всегда возмущала Сьюзен, – было что-то дикое в стряхивании пепла в рот окуня.