Журнал «Вокруг Света» №03 за 1991 год - страница 31

— Сейчас в племенах обычно платят за невесту сто тысяч, — Махбус как все местные жители считал деньги в шиллингах, двадцать шиллингов за динар. — В придачу невесте дается фунт золота и пятьдесят новых одежд для ее родственников: двадцать — женщинам, тридцать — мужчинам. Стоимость одежды многие берут деньгами, и все это здорово увеличивает и без того огромную сумму махра. Новобрачная, немного пожив с мужем, вправе уйти от него к своим родителям. Объяснение простое: «Я его не хочу», — говорит она, и делу конец. Суд вернет обманутому супругу только цену официального выкупа — две тысячи шиллингов, остальные девяносто восемь тысяч и подарки забирает разведенная. Поэтому некоторые родители, особенно матери, подговаривают дочерей, чтобы те бросали мужей и возвращались к родительскому очагу с хорошими деньгами. Сейчас бедуин опасается попасть в ловушку и не спешит заводить семью. Или же собирает на брачные расходы со всех родственников, и если невеста нарушит обещание, то ее семье придется враждовать со всем родом женихе, а это не шутка.

Мы посочувствовали землякам нашего шофера я поинтересовались, как обстоит дело в других племенах.

— Да так же, если не хуже — отвечал Махбус. — И у ас-сайар, и у сайин, и у аль-хумум. Хорошо вам в России, — молвил он, заворачиваясь в одеяло, — махра не надо, и невеста не требует фунта золотых украшений.

Последнюю фразу я часто слышал от йеменцев. Дешевизна брака повышает акции нашей родины в их глазах. В племенах же, упомянутых Махбусом, положение семейных мужчин и впрямь непростое. Сайин, аль-хумум и аль-манахиль называют (себя и свою территорию на востоке «Хадрамаута — аль-Мишкас. Они издавна разводят верблюдов, коз и овец, ходят с караванами из внутренних районов Аравии на побережье и обратно, в долинах занимаются финиководством, выращивают сорго и просо. Им принадлежит все, что выбрасывает на берег аравийская волна, будь то плоды человеческих рук — товары с разбитых кораблей или дары моря, включая главный — драгоценную амбру. Мужи аль-Мишкаса известны гордостью, храбростью и выносливостью, но и женщины ни в чем не уступают им.

Они не закрывают лица. Участвуют в публичных церемониях, танцуют общие с мужчинами танцы. Самостоятельно выбирают жениха и встречаются с ним до свадьбы. Брак заключается в доме жены, на ее родителей молодожен работает некоторое время, пока не получит разрешения ввести жену в свое жилище. Племена аль-Мишкаса обитают в саманных домах-башнях, пещерах или ночуют под деревом. Классические бедуинские шатры из козьей шерсти у них попадаются редко, да и тем они предпочитают брезентовые армейские палатки.

В этом краю семейно-брачные обычаи причудливо сочетают общеарабские правила с местными традициями. Первые отдают безусловное предпочтение отцовским родственникам, или, как выражаются этнографы, принципу патрилинейности. Вторые выделяют родственников со стороны матери — матрилинейных. Как повсюду в арабском мире, юноша считается естественным женихом своей двоюродной сестры по отцу. Если он не желает ее брака с другим, то может в любой момент остановить свадебную церемонию. Невеста не вправе ослушаться своего кузена, зато, по местному обычаю, он должен целый год выполнять ее желания и работать на ее семью, прежде чем девушка выйдет за него. Кузенное право оборачивается тяжелой обязанностью: если двоюродная сестра некрасива или имеет какой-нибудь природный недостаток, двоюродный брат просто обязан взять ее в жены.

На людях жена оказывает мужу почтение: не окликает по имени, не заговаривает первой, не касается его и даже не глядит в его сторону. Но араб с севера был бы поражен, узнав, какую необычную роль играет жена во внутрисемейной жизни аль-Мишкаса. Классические мужские и женские обязанности здесь перепутались. Да, женщина нянчит детей, пасет коз и овец, но она же принимает гостей как глава семьи. Муж защищает семью и род, зарабатывает на пропитание и доит верблюдиц, но он же готовит еду, мелет зерно, стирает свою одежду, ходит по воду и за топливом. Самое интересное, что права женщин надежно охраняет племенное собрание, в котором нет ни одной женщины — лишь мудрые старцы и крепкие воины.