Журнал «Вокруг Света» №07 за 1977 год - страница 28

Все выглядит очень логичным. Действительно, как раз на траверсе мыса «крушения» лежит подводная мель. Но остается совершенно непонятным, как увязать находку у острова Песцовый со всеми предыдущими. Кажется несомненным, что и у полуострова Михайлова, и на острове Попова—Чухчина русановцы побывали после того, как судно погибло, или просто оставив его. Двигаться они должны были, безусловно, на запад — к населенным местам. Картина гибели экспедиции казалась бы законченной, если бы место гибели было обнаружено к востоку от полуострова Михайлова. Но остров Песцовый лежит юго-западнее острова Попова—Чухчина и тем более полуострова Михайлова.

Противоречие, которое кажется неразрешимым...

Но ведь и эта статья ни в коей мере не претендует на то, чтобы зачеркнуть гипотетические пунктиры на карте поисков экспедиции Русанова. Она лишь подытоживает ряд предположений и умозаключений, появившихся в результате архивных и экспедиционных поисков.

Д. Шпаро, А. Шумилов, кандидат географических наук

Холмы, холмы, холмы... То спустишься в низинку, перейдешь мост через ручей, то снова бредешь по лесной дороге. Вверх-вниз, вверх-вниз.

За одним из холмов я догнал мужчину и женщину. Они шли, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, и с непривычки, видимо, устали.

— Исток скоро будет — не знаете? — оглянувшись, спросил у меня мужчина.

— Километра через два...

— А там что, родник? — поинтересовалась женщина. — Не представляю, как начинаются реки. Ну какой там ширины Волга?

— С полметра.

— Ну а в самом начале — что? Ключ?

— Болотце. Такая низинка у леса. Есть и ключ, только его плохо видно. Над ним деревянная избушка.

— Подождите, не рассказывайте. Исток — это должно быть что-то таинственное. Непроходимый лес, медвежьи берлоги, шум воды. Мы уже давно идем и вслушиваемся: что там, впереди?

Наконец показалась красная кирпичная колокольня, темные крыши. В конце пыльного извива дороги выросла деревенька Волговерховье. За огородами, по низине, медленным ручейком текла Волга.

Мы пошли по деревне прямо к истоку, и, глядя на знакомые избы, я стал соображать, к кому бы определить своих попутчиков.

Лучше всего, конечно, в дом моей доброй знакомой Нины Андреевны Поляковой. Он самый большой в деревне: шесть окон на дорогу, темная крыша под дранкой, посредине две стены-связи.

С чувством почтения вхожу я обычно в бревенчатые сени под высоченными стропилами, в горницу с огромной русской печью, маленькими окошками и широкими лавками вдоль стен. Все в доме тяжелое, богатырское, сделанное на века.

— Гости, что ли? — увидев нас, выглянула в окошко Нина Андреевна. — Ну и ладно...

Мужчина и женщина сняли рюкзаки, занесли в избу. После этого все вышли посидеть на крылечке.

— У нас раньше большая деревня была, — привычно начала Нина Андреевна. — С полсотни домов. Вон там, за Волгой, почта стояла...

— А не скучно вам здесь живется? — спросила женщина.

— Скучать-то некогда. Вся Россия к нам в гости ходит. Тыщи туристов за лето, и все ко мне: «Здравствуйте, Нина Андреевна».

— Почему же к вам?

— А я тут вроде смотрителя. У меня и ключ от избушки на истоке. Пойдете в избушку-то?

Нина Андреевна принесла ключи и пошла доить корову, а мы отправились смотреть родник Волги.

С суши по болоту проложены деревянные мостки с перильцами. Кругом стояла густая осока, среди которой, чуть заметно шевеля траву, тихj текла вода. Мы подошли к избушке и, отперев замок, вошли внутрь. В избушке было прохладно и таинственно. Мы наклонились и стали всматриваться в загадочную черную ямку: спокойные, редкие толчки воды шли из самой глубины. На протяжении уже многих веков это место считается началом великой русской реки.

За избушкой начинался лес — ольха, ельник, непролазная чаща. Мы пошли по течению ручья: мимо моста из жердей, мимо небольшого колодца, поставленного в волжском русле, туда, где речка исчезала за деревней. Мы рвали ромашки по ее берегам и забавлялись тем, что перешагивали Волгу с берега на берег.

В деревню вернулись по знакомой дороге. Нина Андреевна ждала нас в избе, у окошка. Она вынула из печи горячий черный хлеб, налила молока, поставила перед нами старинные бокалы.