Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год - страница 48

Снова за игрушки сели: перед войной-то их забросили. Наработаешься в колхозе, по дому управишься — и за глину. Глаза слипаются, игрушка иной раз из рук валится, а делать надо. Ртов-то полон дом. В товарника сама превратилась. Перестелишь игрушки соломкой, корзину за спину — ив дорогу: по сорок верст ходила. Покупал народ задешево, но покупал, и то помощь. Выходила я ребят... Да что это мы здесь сидим, — спохватилась она, — пойдемте в дом, я покажу, как их делать, глина у меня в корытце замочена.

Я уже знал, что Александра Гавриловна Карпова, как и другие мастерицы села, состоит членом Тульского отделения Союза художников и работает игрушку по заказу. Больше того, именно Союз художников порекомендовал мне написать об Александре Гавриловне и Антонине Ильиничне — ее родственнице.

В просторно обставленной комнате хозяйка достала глину из подпола, села на лавку и принялась за дело. Вот обозначилась длинная, грациозная шея, затем несколько точных движений, и конек готов: спинка прогнута, ушки торчком, стелется по ветру хвост — свистулька.

Когда игрушка подсохнет, в ней пичужкой (палочкой) проткнут дырочки для воздуха, обрежут свисток, еще раз обгладят («Ее, игрушку-то, миленький мой, в руках понянчить приходится, пока до красоты доведешь»), поставят на досыхание — и в печь — обжигать. Я тоже попробовал слепить конька, да только глину раскрошил; посмеялись. Глаза у мастерицы повеселели:

— Сызмальства учиться надо, да не мужское это дело — игрушки лепить. Сын мой, который в деревне живет, уж на что горшечник, тоже пробовал игрушку сработать, да ничего у него не вышло. А уж я ему показывала, разъясняла. Не выходит — и все.

За разговором я не заметил, как к коньку прибавились собачка с вислыми ушами, надменная барынька в колоколовидной юбке с утицей-свистулькой под мышкой, баранчик, лиса с уткой. Тут же сидевшая девятилетняя внучка слепила утку-сви-стскк.

— А вы говорите, что передать умение некому, — сказал я, указывая на внучку.

— Она у меня в Москве живет, — не то с гордостью, не то с печалью в голосе ответила мастерица и, доделав медведя с миской, продолжила: — Молодежь нынче не заставишь с глиной сидеть, у каждой девушки теперь специальность, да и мало девчат в деревне. А которые есть — в совхозе робят. Не до игрушек им...

Мы вышли во двор; в сиреневой дымке прятались окрестные леса, разморенные теплом гуси дремали в высокой нежухлой траве.

— Вот бы постояла погодка,— посмотрела на небо Александра Гавриловна, — весь бы хлебушек убрали.

Она проводила меня к дому Антонины Ильиничны Карповой, своей свояченицы.

Антонина Ильинична расписывала уже готовые после обжига игрушки, лежавшие горкой в плетеной корзине, на подоконниках и лавках. Ей помогала дочь, приехавшая на выходные дни из города. Работали они споро, уверенно, нанося куриными перышками ровные геометрические линии. Кистью так гладко не проведешь! Розовато-желтые, почти палевые коньки, коровушки, медведи, барыньки и солдаты под ловкими руками мастериц обретали жизненность и вместе с тем легкость и изящество. Я внимательно пригляделся к только что расписанной коровушке.

— Почему у нее шея жирафья? — спросил я у Антонины Ильиничны. Она взяла коровушку, на которой уже высох лак, любовно погладила ее бока и не торопясь, ответила:

— Девчонкой я любопытная была. Бывало, пристану к прабабушке — а она мастерицей известной слыла: «Зачем коровушке такая шея, зачем ее в полоски-то красят?» А она улыбнется: «Бог его знает, всегда так делали, видно, так красивее».

Филимоновская игрушка-свистулька, прошедшая свой путь от времен языческой Руси до наших дней, несмотря на неизбежные наслоения, сохранила обаяние древности, нарядность и поэтичность. В ней характер народа, его жизнерадостность и мудрость.

Я обратил внимание хозяйки на очень яркую игрушку — всадник на коне.

— А-а-а... — улыбнулась она, — на яйце писано, потому и ярко. Раньше анилиновые краски на яйцах разводили; бывало, весной ни одного яичка не съешь, все в дело шло. Теперь Союз художников на лаке писать велят. Конечно, лак краску крепко держит, но цвет уже не тот, да еще беда, лак этот нам самим доставать приходится. А он не всегда даже в Москве есть.