Журнал "Вокруг Света" №6 за 1997 год - страница 35
— Это их песня, так легче работать, — объяснил переводчик.
— Китайская «Дубинушка», — подтвердил Кузминский, вспомнив родную Волгу.
На другой день на ипподроме состоялся полет. Была чудесная ноябрьская погода. Присутствовал весь Ханькоу. Странно было видеть лишь множество японских солдат. Они охраняли японскую концессию, и все поголовно явились на ипподром. Японские офицеры без стеснения рассматривали аппарат, делали измерения различных частей, срисовывали детали, гак как авиации у Японии тогда еще не было. Кузминскому даже пришлось попросить хозяев ипподрома, англичан, поставить сипаев (сипаи — индийские солдаты на английской службе) на охрану аппарата.
Вечером летчик получил приглашение от вице-президента Китайской Республики Ли Хуен-Хунга, живущего в городе Хайнане — на другом берегу Янцзы, полетать перед ним. Кузминский обещал адъютанту Ли Хуен-Хунга сделать круг над дворцом вице-президента.
— Перелететь Янцзы недоступно людям! Я доложу вице-президенту, — сказал адъютант.
На другой день Кузминский летел над Янцзы. С сотен джонок, барж, пароходов, китайских и иностранных миноносцев и канонерок приветствовали русского летчика. Долетев до Хайнаня, Кузминский отыскал дворец Ли Хуен-Хунга по дивной роще, окружавшей старинное строение, и, сделав несколько кругов на различной высоте, вернулся в Ханькоу.
В благодарность вице-президент прислал летчику только что созданный тогда орден Республики и старинную китайскую вазу, которые Кузминский вместе с другими полученными им подарками привез в 1913 году в Россию.
Погрузив разобранный аппарат на пароход, Кузминский со спутниками двинулся по Янцзы в Шанхай. Это было незабываемое путешествие. Спокойная многоводная река с тысячами рыбачьих джонок и океанских пароходов, солнечная погода и чудесные берега, на которых работали десятки тысяч крестьян... Была пора посадки риса. Лениво шлепали по грязи косматые буйволы с огромными рогами. Сзади, налегая на соху, шли крестьяне. Рисовые, чайные и другие плантации чередовались одна за другой.
В Шанхае, центре торговли опиумом и воротами в Китай для иностранных колонизаторов, красовались европейские и американские дома и виллы; чудесная набережная была построена на деньги, вырученные от продажи опия. Правительство Китайской Республики ввело ограничение на ввоз этого вредного зелья и открыло казенную продажу его, снабдив застарелых курильщиков особыми карточками. Однако англичане, составляющие большинство чиновников таможни, не могли отказаться от своих барышей, несмотря на официальную конвенцию Англии с Китаем, ограничивающую ввоз в страну опия, который по-прежнему свободно проникал в Китай из Индии, Греции и других стран под видом «медикаментов». Китайцы курили, англичане богатели... Кузминского поразила нищета шанхайских рабочих. В цветочных чайных домиках (иносказание, обозначающее чайный домик с женской обслугой; «цветы» — молоденькие девушки внаем) посетителей обслуживали раскрашенные женщины. Маленькая девочка забралась на колени к летчику и что-то залепетала... Сидевший рядом англичанин криво улыбнулся и перевел. Она говорила, чтобы веселый господин забрал ее к себе и что сейчас она немного худа, но если хорошенько покормить ее, из нее выйдет прекрасная жена.
И все это — на фоне богатых улиц, усыпанных роскошными магазинами, которые ломились от безделушек из слоновой кости и черепахового гребня, от шелков феерических расцветок...
Полет Кузминского в Шанхае, на территории английской концессии, прошел удачно. Вся европейская колония приветствовала летчика, но китайцев пришло мало, да и те были угрюмы. По окончании полета они приблизились к самолету и забросали его камнями, видя в нем лишь новое свидетельство могущества своих угнетателей. Полиции едва удалось отстоять аппарат от разгрома...
А в Гонконге прямо со стен уже срывали афиши, военный губернатор запретил иностранцу летать над крепостью, а слуги в гостинице отказались служить русскому летчику. Но Кузминский все же взлетел и поднялся над горами острова Калун (современное написание — Коулун), находящемся напротив крепости, и весь иностранный Гонконг наблюдал полет. Но ни одного китайца летчик не заметил. Одним словом, продолжать полеты в Китае, ввиду возникших трений между российским и китайским правительствами по поводу Маньчжурии, было невозможно.