Журнал "Вокруг Света" №6 за 1997 год - страница 41

Понизив голос до шепота, Анастасия Платоновна словно по секрету сообщила:

— У Третьяковых, по слухам, скопились несметные сокровища и их, конечно, нужно было надежно упрятать. Лихих людей в Москве хватало во всякие времена... Под домом, говорят, находятся глубокие подвалы со стальными заграничными сейфами. Третьяковым кто-то из воров-медвежатников похвастал, что-де нет на Москве такого хитромудрого сейфа с секретными замками, который невозможно было бы открыть. Гиляровский, хорошо знавший в Москве и воров, и сыщиков, и даже привидения, упомянул где-то, что на выставке всемирной в Париже, рекламировался какой-то фирмой заграничной как абсолютно защищенный от взломщиков сейф. На пари или за премию самой фирмы нашелся-таки умелец-левша, который в два счета отпер замок. Фирма, конечно, оскандалилась, а умелец, как писали газеты, оказался московским вором.

— Так ли это было на самом деле, того не ведаю, — продолжала свой рассказ Анастасия Платоновна, — Третьяковы обратились к архитектору Каминскому с вопросом: «Можно ли совершенно надежно обезопасить сейфы от воров?» Каминский попросил три дня сроку для окончательного ответа, после чего показал чертежи и расчеты невиданной доселе «защиты драгоценностей». Он предложил сделать сейфы герметичными и затапливать их на ночь по мере надобности, водой!

Третьяковым идея Каминского заливать сейфы водой понравилась. Видно, и впрямь им было что хоронить от московских взломщиков. Подвалы были вырыты в виде резервуара с различными устройствами для наполнения и слива воды в Неглинку — благо она текла по трубе совсем рядом. В трубу ее загнали в 1886 году, дабы избавиться от частых наводнений и ужасного зловония, которое от нее исходило...

А когда-то эта речушка с чистейшей родниковой водой текла по красивому сосновому бору, как по царству Берендея, подходила к стенам Кремля, огибала его и впадала в Москву-реку, которая тоже была и чистой, и вкусной, и рыбной. Ох, давно это было, Москва-то не сразу строилась, 47 раз выгорала дотла!

Признаться, очень интересный рассказ Анастасии Платоновны я во многом посчитал еще одной московской легендой, которых и по сию пору на Москве предостаточно.

Каково же было мое удивление, когда однажды случайно, купив в метро книгу Я.М.Белникого «Забытая Москва», и, перелистывая ее в вагоне, прочел следующее:

«Строили дом № 13 на Кузнецком не для прокуратуры, строили для братьев Третьяковых. Строил Александр Каминский. В последние предреволюционные годы здесь находился преуспевающий банк «Лионский кредит». До сих пор существуют просторные банковские подвалы с массивными дверями, украшенные такими же массивными медными ручками.

Подвалы в прокуратуре! Когда много лет назад я впервые попал в это здание и вырвалась у меня фраза, что знаю я по своим краеведческим изыскам о бывших банковских хранилищах, то был уверен, что это вызовет недовольство у местного начальства: подвалы в прокуратуре, скажем, равно как и подвалы на Лубянке, — есть строгая государственная тайна, которой посторонним касаться не положено. Однако мне буднично предложили удовлетворить мое любопытство и спуститься в эти подвалы, в которых оказалось множество просторных и отлично проветриваемых комнат.

Прокурорские работники подтвердили слышанную мною когда-то историю, что в те годы, когда здесь был банк и в подвалах хранились его ценности, то каждый вечер, после того как заканчивались банковские операции, подвал доверху заполняли водой.

Вода надежно защищала банк от грабителей, а гидроизоляция так же надежно ценные бумаги от сырости...»

Возможно, старая актриса права и в том, что купцы-миллионеры братья Сергей Михайлович и Павел Михайлович Третьяковы, так много сделавшие для Москвы, были много богаче, чем это принято было считать.

Их род, как купеческий, приписан к этому сословию с 1646 года.

Первые Третьяковы прибыли в Москву в 1774 году из Малого Ярославца, когда их прадеду Елисею Мартыновичу было 70 лет. В 1800 году его сын Захар Елисеевич женился на богатой невесте Авдотье Васильевне.

Война 1812 года, разорившая многих купцов, несмотря на большой урон капиталу Третьяковых, не поколебала их дело, из чего многоопытные чиновники московские вынесли убеждение, что у умершего в 1850 году Захара Еписеевича имеются где-то большие ценности, происхождение коих было покрыто непроницаемой тайной. Дело продолжил его сын Михаил Третьяков.