Злые песни Гийома дю Вентре - страница 9
Торчат ограды выжженных селений —
Картина, надоевшая давно.
Кто написал здесь: «Шатильон 31) — изменник»?
Давай исправим: «Генрих Гиз — …дерьмо!»
Хоть бы колодец! Чёртова жара…
Сюда б Ронсара: сочинил бы оду —
Не про божественный нектар, про воду!
А мне сейчас, клянусь, не до пера:
Пишу пока свинцом. Чернила — порох.
Да временами — мелом на заборах!
67. Отпущение грехов
Нотр-Дам де Шартр! Услышав твой набат,
Склонив колено в набожном смиренье,
Целую перст аббату. Но аббат
Глаголет: «Сын мой, нет тебе прощенья!
В твоих глазах я вижу Сатану,
Твой рот — немая проповедь разврата,
И весь твой лик — хвалебный гимн вину.
Нет, этот лоб не целовать аббату!»
О горе мне! Неужто не смогу я
Святейшего добиться поцелуя
И, грешник непрощенный, ввергнусь в ад?!
Но, слава Господу, есть выход дивный:
Когда тебе лицо моё противно,
Святой отец, — целуй мой чистый зад!
68. Бродячий шарлатан
Спешите, люди добрые, купить-с!
Учёный лекарь я, не чернокнижник:
На дне бутылки вижу счастье ближних,
Узнать могу я по глазам — девиц.
Каков товар! Он исцеляет горе!
Вот от дурного взора амулет,
Вот для влюблённых — приворотный корень.
Купи, пастух, — всего-то пять монет!
Вот мушки шпанские — мужьям ленивым;
Бальзам, настойки, эликсиры, сок!
Вот мазь целебная — от жён сварливых!
От блох и попрошаек порошок!
Кому чего? От всех недугов лечим:
Больных — добьём, здоровых — искалечим!
69. Жижка 32) нашего полка
До берега мне суждено доплыть:
Долготерпенье исчерпавши, боги
Пошлют Агриппе смерть на полдороге,
Обрежут Парки трепетную нить.
Покроет олимпийца пыль и плесень…
Ну что ж, друзья! Не надо лишних слов,
Ни залпов пушечных, ни скорбных песен.
Взамен бессмертья символов, венков
Попросим нашего мажортамбура
Благоговейно снять с поэта шкуру
И ею барабан свой обтянуть.
Заслышит враг в пронзительной шагрени
Трескучий бред Агриппиных творений —
Его сразит смертельный страх и жуть!
70. Нинон
Печален перезвон колоколов.
Прелестную Нинон несут в могилу…
Сто человек рыдают. Всё село,
Идя на кладбище, скорбит о милой.
Сказал кюре: «О дочь моя, прощай!
Ты долг свой выполнила перед нами…
Прими, Господь, святую душу в рай —
За доброту к нам, грешным. Amen!»
Сто человек рыдали над могилой,
И каждый бормотал себе под нос:
«Ни разу мне Нинон не изменила.
За что ж ты, Господи, её унёс?!»
А муж сказал, наваливая камень:
«За сто ослов, украшенных рогами».
71. Алхимия стиха
Моря и горы, свадьбы и сраженья,
Улыбки женщин — и галерный ад,
Цветов пьянящий запах, трупный смрад,
Экстаз побед — и горечь поражений…
Как изготовить эликсир стиха?
К двум унциям тоски — три драхмы смеха;
Досыпь стеклянным шарантонским эхом,
На угли ставь — и раздувай меха.
Весь божий мир сейчас в твоём владенье:
Одним поэтам свойственно уменье
Влить в грани рифм бессонный жар души.
Плесни в огонь кипящим маслом злобы.
Свинец иль золото получишь? — Пробуй!
Боишься неудачи? — Не пиши.
72. Пополнение
Нет, друг, — ты для убийства молод слишком.
Хотя, признаться, в прежние года
Встречались мне ребята — хоть куда!
Вот помню случай: был такой мальчишка,
Не зря прозвали Петушком его!
Когда в Париже «ересь истребляли»,
Паркет покрылся кровью в луврском зале…
Папистов было три на одного.
Пьер ле Шатле был там… Он был так молод
Тринадцать лет! Ведь он ещё не жил!
Пять негодяев мальчик уложил,
Пока ударом в спину был заколот…
Ты сжал кулак… не плачешь? Значит, понял.
Дай пять: ты принят в эскадрон. — По коням!
73. Кузнецы
Агриппе д'Обинье
На площади, где кумушки судачат,
А я торчу в харчевне день за днём,
Циклоп-кузнец подковывает клячу
У горна с добрым золотым огнём.
Пыхтит над мехом юркий подмастерье,
Кобылу держит под уздцы солдат…
Сдаётся мне (иль это суеверье?) —
Я видел это сто веков назад:
Вот так Вулкан ковал оружье богу,
Персей Пегаса снаряжал в дорогу,
И фавн-чертёнок раздувал меха,
А фавн-поэт, любимец Аполлона,
В такт молота по наковальне звона
Ковал катрены своего стиха…
74. Вместо причастия
Когда червям на праздничный обед
Добычей лакомой достанусь я —
О, как вздохнёт обрадованный свет —
Мои враги, завистники, друзья!
В ход пустят пальцы, когти и клыки:
С кем спал, где крал, каким богам служил…
Испакостят их злые языки
Всё, чем поэт дышал, страдал и жил.