Знак Калта - страница 29
заполнена дымом. Она омрачает пейзаж, и так будет всегда. Блуждающие тепловые
потоки и атомные вихри перемещают мозаично-пиксельные облака испарений размером с
города.
– Вы все слышали новости о CV427/Праксор, – говорит Таурен.
– И о других, – отвечает полковник Хамадри. На ее исхудавшем лице пятна от
незалеченного радиационного ожога. – Прошлой ночью мы потеряли более двух
миллионов человек.
Головы кивают. Смерть таких масштабов слишком ужасна, чтобы пытаться осознать
случившееся. Такое громадное число сложно представить, оно чересчур огромно для
восприятия. Хамадри – полковник Ауксилии Обороны, она молода по меркам этого
звания.
Вентан видит, что женщина отважна и в грядущие годы сыграет важную роль. Хамадри
удерживала свои подразделения на поверхности, сколько это было возможным, чтобы
дать как можно большему числу беженцев попасть в аркологию.
– Мы знаем, что произошло? – интересуется Сиданс.
– CV427/Праксор был складом боеприпасов для орбитальных платформ и боевых
кораблей Легиона, – говорит Таурен. – Судя по электромагнитным показателям и
зафиксированным мощностям трех взрывов, вероятнее всего, что вражеские лазутчики
смогли модифицировать и взорвать несколько боеголовок хранившихся там циклонных
торпед.
– Как это возможно? – требовательно спрашивает Хамадри. – Это оружие находится под
защитой Механикума. У вас что, нет систем безопасности для предотвращения подобных
ситуаций? Они мертвы по вашей вине!
Таурен явно больно слышать обвинения Хамадри. Она сдавливает кромку планшетного
стола так, что белеют костяшки. Голографические облака в ответ наклоняются в ее
сторону.
– Довольно, полковник, – произносит Вентан. Его интонация не допускает возражений, однако Таурен поднимает руку. Она не нуждается в его защите и отвечает Хамадри с
заметным спокойствием.
– Да, у нас есть ритуальные протоколы для предотвращения подобных проникновений, но
системная порча, привнесенная в планетарную ноосферу, нарушила многие из наших
литургических систем безопасности.
– Я думала, ваш код-убийца избавился от нее, – говорит Хамадри.
Таурен кивает.
– Да, код-убийца магоса Хесста выжег вражеский мусорный код огненной бурей
цифрового опустошения, но очистка была не избирательной. После восстановления
командных полномочий многие из наших систем оказались выведены из строя. Их
продолжают восстанавливать до сих пор.
– Так это может случиться снова? – спрашивает Уллиет.
– Я лично проверила протоколы безопасности всех остальных хранилищ оружия, –
говорит Таурен.
– Я спрашивал не об этом, – замечает Уллиет.
– Об этом, – отвечает Таурен, и ее уверенность физически ощутима.
Уллиет кивает, вопрос улажен.
– И как мы ответим на это зверство? – спрашивает Сиданс. – За это ублюдки должны как
следует получить.
Все согласны со словами Сиданса, и Вентан видит на каждом лице жажду мести. Он
вспоминает, как собрат-капитан твердил ту же карательную мантру во время прибытия в
Лептий Нумин. Это естественное и совершенно понятное желание отплатить за
причиненный ущерб, но сейчас оно столь же безрассудно, как и тогда.
Вентан наклоняется вперед и опирается обеими руками на край стола.
– Мы ответим тем, что выживем и закончим бой, – говорит он, – продолжим
координировать те силы, которые сохраняют боевую эффективность, и разработаем
практическое решение для этого. Тех, кто погиб в Праксоре, больше нет, и ничто не
вернет их обратно. Скорбите, когда Калт станет свободным, но пока вы находитесь в этом
зале, то все находитесь в моем распоряжении. Поймите и примите это или же уходите.
Его слова встречены гробовым молчанием. Они терпеть не могут его холодную
объективность, явное отсутствие заботы о мертвых. Вентану безразлично, одобряют ли
они его. Однако он должен дать им что-то, какую-нибудь искру, чтобы разжечь в сердцах
пламя. Ему плохо даются подобные слова, но это лучшее, что может сделать капитан.
– Несущие Слово заплатят за это, но война будет выиграна не наскоком, а трезвым
расчетом и твердой практикой. Мы сражаемся за живых и убиваем за мертвых.
Повторяйте за мной.
Молчание продолжается.
– Повторяйте за мной, – снова произносит он.