Знак Калта - страница 30

Головы склоняются, кулаки прижимаются к сердцам.

– Мы сражаемся за живых и убиваем за мертвых!

XIII

Над Ланширом воют радиоактивные ветры, от которых в шлеме раздается сердитый треск.

Показания счетчика высоки, однако боевой доспех может выдержать несколько дней

такого напора, прежде чем системам потребуется время на перезарядку.

Малок Карто смотрит в небо, пронизанное ядовитым полярным сиянием и гнетущими

радугами звездных радиоактивных осадков. После пролившегося на Калт потока

экзотических частиц и тяжелых металлов планета будет загрязненной пустошью, пока ее

светило наконец не выгорит и не поглотит всю Веридийскую систему.

Насколько известно Карто, это может произойти через миллионы лет или же завтра.

Ему все равно. Он уже никогда не вернется на Калт.

Столь дерзко стоять на поверхности рискованно, но силы, которым он верен, меньшего и

не требуют. Вокруг царит опустошение, тянутся руины мертвого города: искореженная

сталь, раздробленный пермакрит и битое стекло. Повсюду разбросаны перевернутые

танки и транспортировочные контейнеры, которые выпали из разорванных чрев грузовых

кораблей, силившихся попасть на орбиту.

Среди разрушения, завершая величественную процессию, стоит бронзовая статуя, теперь

густо покрытая серым пеплом. Это героическое олицетворение смертного, который

вырастил Жиллимана как родного сына.

Конор, первый Король-Воин Макрагга.

Вокруг изваяния лежат груды тел, словно обреченные жители Леприума верили, что его

наследие может как-то уберечь их от расправы. Карто жаль, что они так и не узнали

истину о божественных хозяевах галактики.

Над развалинами, словно часовой, стоит разбитый титан «Император». Внутри погнутого

панциря и между ног дуют горячие, насыщенные нейтронами вихри. Грудные бойницы

взорваны, половина головной секции отсутствует. С накренившегося корпуса медленно

падает серая пыль, но невозможно определить, была ли машина верна Гору или же

Императору.

– Наш или их? – спрашивает Хол Велоф, выходя из-под прикрытия полуразрушенных

плит пола и рифленых секций крыши. Командующий воспринял свой долг учинить резню

со всем пылом, которого можно ожидать от одного из сынов Лоргара. Уничтожение

гражданских убежищ оживило его, и тело наполнено силой от прикосновения Кровавого.

Он полагает, будто столь банальных смертей хватит, чтобы спасти его, и от этого губы

Карто кривятся со смесью веселья и презрения.

– Кто знает? – отзывается Темный Апостол. – Сейчас это едва ли имеет значение.

– Его можно использовать? Обратить против Тринадцатого?

Карто пораженно качает головой. Хол Велоф ошибочно принимает это за ответ.

– Думаю, он слишком сильно поврежден, – произносит командующий.

Смешно, что этот глупец думает, будто на Калте еще идет война, которую нужно

выиграть. Несущие Слово уже добились победы, и судьба этой скалы не играет никакой

роли.

Да, Ультрадесантники не были настолько посрамлены, насколько этого хотел Кор Фаэрон, однако они сломлены как боевая сила. Истощены. Они будут расходовать силы, чтобы

отбить мир, утративший значение. Скорее всего, Лоргар уже забыл про Калт.

Силы с той стороны Великого Ока смотрят на Золотого, и сожжение Ультрамара – лишь

начало его грандиозных планов.

У Малока Карто есть собственные амбиции. То, чем он здесь занимается – просто

следующий шаг по пути к славе. Он уже чувствует, как во тьме движется его безымянная

тень, чернильно-черный левиафан, который пожирает миры и уничтожает целые

биологические виды ради собственного мимолетного развлечения. Темный Апостол

ощущает, как существо даже сейчас охотится за новой добычей: смертными, сумевшими

спастись с Калта каким-то невозможным способом.

Рука скользит по стеклянной поверхности варп-склянки, он чувствует, как рептилия

извивается от голода. На кого бы она ни охотилась, добыча должна быть по-настоящему

особенной, раз вызвала такое удовольствие у создания, чьи размеры выходят за пределы

человеческого понимания.

– Нам не следует тут находиться, – вклинивается Хол Велоф в размышления Темного

Апостола. Командующий смотрит в открытое небо. Он ощущает себя слишком

беззащитным, чтобы насладиться насыщенными цветами агонии. – Ты видел, что