Знак Вопроса 2005 № 04 - страница 20

Логическая диалектика выступает в качестве двух видов действия разума, совпадающих примерно с методами синтеза и анализа.

«Первый — это способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно, чтобы, давая определение каждому, сделать ясным предмет изучения». Это необходимо, чтобы «наше рассуждение вышло ясным и не противоречило само себе». Все ясно здесь, и диалектике делать тут нечего. Есть, например, множество прекрасных разнокачественных вещей, начиная от богов и кончая горшками: нужно найти единую идею, пронизывающую их содержание и объединяющую их всех в один род красоты. Идея «дерева» охватывает одним родом все деревья, отличая их от сидящих на них ворон, ожидающих сыра от Буша.

«Второй вид — это, наоборот, способность разделять все на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни одной из них…». Идею дерево, например, нужно разделить на виды (липы, сосны, дубы и др.), выделить в ней отдельные предметные экземпляры, но не доходить в разделении идеи дерева до бревен, дров и палок.

Людей, умеющих согласовывать свой разум с родовидовыми законами мысли, Сократ продолжает называть диалектиками, хотя здесь требуется иной термин. Ведь фактически мысль здесь движется не по диалектике единства и борьбы противоположностей, а по триалектике: «род — вид — индивид». Диалектика здесь не отбрасывается, а подчиняется более высокому и сложному принципу тройственности, куда доступ для демонов и гениев всех мастей закрыт, ибо триада закрыта для воздействий ничто и небытия. Анализ и синтез сами по себе — это противоположности, но в составе триады они суть действия третьего начала — разума.

Этот перевод диалектики в форму троичности свершил Аристотель, погубив тем самым сократовского демона. Для Аристотеля диалектика не является последним словом мудрости в жизни и познании. Помимо двух противоположностей в бытии всегда действует еще и третье начало — материя, которая служит их субстратом. «Ведь у противоположностей материя одна и та же», — говорит Аристотель. В познании же «противоположности объемлются одним началом — разумом», который и кладет конец демону диалектики.

Вообще Аристотель диалектику, как и софистику, всерьез не воспринимал; для него это имитация, симуляция философии. «Диалектики и софисты подделываются под философов… Диалектика делает попытки исследовать то, что познает философия». Аристотель, правда, не исследовал источников диалектики; кто заинтересован в том, чтобы сделать ее образом и подобием философии, кто и как утверждает ее мнимую философичность в общественном и личном сознании. Он отказался даже от термина «диалектика» в логических исследованиях, хотя наличие противоречий, урегулированных и успокоенных в мысли, он не отрицал. Характерно, что роль вопросов в логической диалектике ничтожно мала; демоны-гении боятся логики.

3. В своем третьем облике диалектика, по Сократу, должна заниматься уже правильным установлением имен людей, вещей, богов. Поэтому «законодатель… должен делать имя под присмотром диалектики, если он намерен как следует установить имя». Сократ полагает, что в именах каким-то образом должна правильно отражаться сущность вещей, их божественные прообразы; путем к этой правильности, гарантом ее должна служить диалектика, вернее, демон диалектики. В Золотом веке он был не просто демоном, а «видемоном», т. е. существом, знающим все о ничто, но не знающим ничего о бытии и не сознающим ни своего знания, ни своего незнания.

Известно, что Бог даровал Адаму знание, получаемое через именование всего существующего. «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2, 19). Под надзором и руководством Бога Адам дал названия всему существующему, даже ангелам. Эти имена соответствовали сути и логосам вещей и существ. Зная имена, можно было непосредственно знать вещи и посредством имен управлять ими в целях общего блага. Этот род познания человечество утратило и его не заменит никакая сверхточная терминология науки, которая лишена связи с внутренним смыслом познаваемых объектов.