Знамя над рейхстагом - страница 29

Ночью началась перегруппировка наших сил.

К концу дня 16 июля наша дивизия заканчивала перегруппировку. Главные силы сосредоточивались на новый рубеж скрытно, чтобы удар с северного направления оказался для противника неожиданным. От этого зависел успех дальнейшего наступления. Подразделения, оказавшиеся в первом эшелоне, выводились из боя постепенно и так, чтобы у неприятеля создалось впечатление, будто они возвращаются на прежние позиции.

Дневной жар сменился легкой вечерней прохладой. Затихала стрельба. Меж холмов змеились молочные полосы тумана. Наступившие сумерки скрывали от глаз страшные раны земли, почерневшей, лишенной зеленого ковра там, где проходил передний край. Издалека доносилось рычание танковых моторов.

На новом командном пункте я получил от Семена Никифоровича Переверткина задачу на завтра: прорвать оборону противника на участке Байдаково, Рубаново, Барановщина и овладеть рубежом, проходящим через деревни Новины, Логуны, Пургали северо-западнее Себежа, а затем продолжить наступление в направлении населенного пункта Пасиене, находящегося уже на территории Латвии. Дивизия должна наступать в полосе шириной 4–5 километров.

Иван Константинович Коротенко доложил обстановку. Противостоящий нам неприятель имел до полка пехоты с артиллерией и танками. Его оборона состояла из двух линий траншей с ходами сообщения полного профиля. У околиц Байдакова и Барановщины в окопах имелись орудия прямой наводки. Непосредственно в деревнях разместились специальные подразделения и резервы численностью около роты.

Все это я тщательно пометил на карте. Пока сумерки окончательно не окутали простирающуюся впереди местность, я старался запечатлеть в памяти лесистые скаты холмов, по которым проходил основной оборонительный рубеж врага. С нашего наблюдательного пункта можно было различить лишь отдельные участки траншей, остальное заслоняли густые дубравы.

Из раздумья меня вывел Дьячков.

— Товарищ полковник, разрешите доложить план наступления?

— Да.

— Боевой порядок — в один эшелон. На правом фланге — шестьсот семьдесят четвертый полк, на левом — четыреста шестьдесят девятый, а семьсот пятьдесят шестой останется напротив города. В резерве — один стрелковый батальон. Главный удар будет наносить четыреста шестьдесят девятый. Поддержит его дивизионная артгруппа.

Я одобрил план. При сложившейся обстановке трудно было придумать что-либо другое. Один полк, хочешь не хочешь, приходилось оставлять на месте развернутым фронтом к городу. Иначе, начав наступление, мы сами могли получить удар во фланг. Два других полка нацеливались против одного вражеского, сконцентрированного на сравнительно небольшом участке. Немцы занимали тактически выгодные и хорошо укрепленные позиции. Это уравнивало силы и не оставляло надежд на то, что удастся обойтись без серьезных потерь. Арифметика войны — особая арифметика. Имея два полка против одного, не всегда оказываешься вдвое сильнее противника. Оставалось надеяться, что нашим союзником будет внезапность.

Я отпустил Дьячкова. Вдруг в блиндаже снова появился Коротенко.

— Товарищ полковник, — заговорил он взволнованно. — В нашем расположении появились двое гражданских. Называют себя партизанами, связными из отряда — он тут действует в лесах. Точно утверждать не могу, но опрос говорит в их пользу. Вроде бы действительно партизаны.

— Что они хотят?

— Заманчивое предложение делают. Можем, говорят, вывести хоть целый батальон в тыл к немцам. Они тут все тропинки знают. Если б удалось такое, дали б мы фрицам прикурить!

Я понимал и возбуждение начальника разведки, и проскальзывающие в его докладе нотки сомнения. Возможность нанести противнику одновременный удар и с фронта и с тыла была очень заманчива! Это давало верный шанс на победу быструю и решительную. Но ведь нельзя было не считаться и с другим. А ну, если эти люди не те, за кого себя выдают? Тогда погибнут без толку посланные в тыл бойцы, рухнет задуманный план. Тут было над чем поразмыслить.

— Ведите их сюда, — сказал я Коротенко. Потом позвал адъютанта: Анатолий! Сходи за Дьячковым, пусть зайдет ко мне.