Знание-сила, 2005 № 08 (938) - страница 13
Итак, новое подтверждение нашей высокой духовности, приверженности вечным ценностям — в отличие от корыстного и поверхностного Запада? Подтверждение тем более ценное, что объективно и дано независимым от страстных споров западников со славянофилами экспертом?
Все немного сложнее. Оказывается, в старых текстах англичан и американцев слово "friend" имело значение, очень близкое к значению русского слова "друг", хоть оно и было одно. Но за последние полтора-два столетия это значение принципиально изменилось, что свидетельствует о серьезном сдвиге в культуре.
"В целом значение слова "friend" стало более "слабым", так что для того чтобы ему обрести нечто вроде прежней "силы", теперь приходится использовать выражение "close friend" (близкий друг). Кое-что от прежнего значения слова "friend" сохранилось в производном существительном "friendship" (дружба): в современном употреблении у человека может быть гораздо больше друзей (friends), нежели дружб (friendships), и только о "близких друзьях" (close friends) можно теперь сказать, что они связаны отношениями "дружбы" (friendship)".
В 1974 году американский ученый Паккард провел опрос, чтобы выяснить, "сколько по-настоящему близких друзей ("really close friends", в отличие от случайных знакомых или друзей — просто "friend") живет не далее пяти миль от вашего дома?" В тихом местечке Гленн-Фоллс таковых насчитали в среднем по шесть, в более подвижном Азусе — по три. Но тогда сколько у этих людей было друзей? Как выясняется, по меньшей мере пятьдесят! Современный американец, в отличие от своих предков, считает близких друзей дюжинами.
Друзья
Слова Бенджамина Франклина "Отец — это Сокровище, Брат — Утешение, Друг — это и то, и другое" — лишь одна цитата из многих, приведенных Вежбицкой в доказательство того, как высоко прежде в англосаксонской культуре ценилась дружба. Вряд ли хоть одно из этих высказываний может относиться к нынешним многочисленным друзьям американца, приобретенным, как рассказала одна из собеседниц Паккарда, за игрой в кегельбане. Обращение "дорогой друг" сегодня кажется неуместным, а то и двусмысленным.
Как и в русской культуре, прежде от друга ждали помощи в беде, верности, преданности, доверительных отношений. У американцев даже пословицы и поговорки на эту тему были такие же, как у нас. "А friend is never known till a man hath need" (Друга не узнаешь, пока не попал в беду) — это пословица, предъявленная читателям Джоном Кенвудом в 1541 году, то есть к тому времени ставшая вполне общим местом. "А friend is not known but in need" (Друга узнаешь только в беде), вторит ему Джордж Меритон в 1683 году. От противного о том же самом — поговорки "fair weather friend" (друг только на время хорошей погоды), summer friend (летний — ненадежный — друг) и так далее.
Современное американское представление о друге требует от него гораздо меньшего; это скорее человек, с которым (а не для которого) хочется делать что-нибудь хорошее. Другими словами, это человек не для любви (которая до сих пор предполагает обязательным и верность, и готовность помочь вплоть до самопожертвования), а для удовольствия, для приятного совместного досуга. И вряд ли вы захотите сегодня делиться с каждым из пятидесяти самыми сокровенными и важными мыслями. Поговорить с каждым отдельно? Или устроить что-то вроде партийного собрания?
Особенно смена культурных установок видна в том, как теперь принято приобретать друзей. Их не выбирают долго и тщательно, как то советовали люди старших поколений своим детям и внукам; их заводят как можно быстрее, как можно больше, их "делают" ("tо make friends" — как в любом "процессе производства", чем больше, тем лучше, иронизирует Вежбицка). А это как раз уже новая культурная ценность: надо быть популярным, нравиться многим.
Предмет нашей гордости, доказательство нашей духовности — может быть, это всего лишь свидетельство нашей отсталости? Примерно так и считает Анна Вежбицка: подобный сдвиг в отношениях между людьми происходит не только в англосаксонских культурах, просто Америка дальше других продвинулась на этом пути.