Золотая трава - страница 44

Деревня эта, — по существу, всего лишь выселки, состоящие из трех ферм, приютившихся в складке между холмами, к которым ведет лишь плохая грунтовая дорога. Но многие из тамошних жителей завоевали себе широкую известность как неутомимые певцы и танцоры. Также было известно, что для тяжелой работы они всегда" объединяются, и к тому же, когда труд закончен, нет им равных и в изъявлениях радости. Люди всех возрастов сходились к ним со всех сторон, некоторые шли пешком лье, а другие и того больше, чтобы присутствовать на здешнем ночном празднике, то есть принять в нем участие, разве только болезнь ног или еще там какая-нибудь хворь помешала бы пуститься в пляс. Зажиточные люди приезжали во главе с мэром в котелке, битком набившись в шарабаны со скамейками. Они ехали из городка, находящегося в двух километрах оттуда, на равнине. И эти приезжие были не единственными, кого разогревало пение, во всех слушателей словно черт вселялся, и ноги сами собой начинали отплясывать — ведь все они были горцами. Рассказывали, что высокие голоса поющих, их прибаутки, вызывавшие всеобщее одобрение, пронзительные выкрики танцоров заставляли звенеть ночь до самых дальних пределов кантона. Ян Кэрэ был просто неистощим, когда его расспрашивали обо всем этом его товарищи с «Золотой травы», которым нравились его рассказы. В Логане и во всех южных портах и мужчины, и женщины легко идут навстречу веселью по любому представившемуся поводу, но у них веселье выражалось по-другому, они иначе отмечали свои праздники. В приморских местностях не существует глубоких долин и высоких гор, ощетинившихся скалами. Моряки не церемонясь называют крестьян мужичьем, увальнями, вообще всех горцев — дикарями. И тем не менее разве Ян Кэрэ не производил фурора, когда у тетушки Леонии он пускался отплясывать гавот, которому научился у себя в деревне, сопровождая танец пением; куплеты он сочинял тут же, высмеивая на разные лады иногда и не совсем впопад некоторые недостатки моряков из Логана. Разумеется, он это делал самым дружелюбным образом и лишь в отместку за насмешки. Этому дьявольскому парню, который был отчаянно меланхоличен, случалось без какого-либо повода плясать гавот и на палубе «Золотой травы» во время волнения моря. Он объяснял это невозможностью избавиться иным способом, чем танцы, от вселявшегося в него порой чертика. При этом он добавлял, что когда ночной праздник в его деревне достигает наивысшей точки, то даже священники в ближайших церковных приходах хватаются за свои требники, чтобы заклясть дьявольское наваждение, которое чувствовалось в ритмах и словах, клянусь, далеко не церковных. А молодые викарии, те вставали в ночных рубашках с кроватей и босиком начинали в тишине и тайне выделывать на полу простые или сложные па гавота. Хотите верьте — хотите нет!

Несмотря на запоздалый свой приезд, Ян Кэрэ и Корантен Ропар после обильного завтрака с теми, кто собирал картофель, были отправлены вместе с местными молодыми людьми обследовать дороги, шедшие от самого основания холма. Им надлежало кое-где по обеим сторонам прохода срезать колючий кустарник и вырвать крапиву, засыпать чересчур глубокие рытвины и колдобины — все это могло затруднить гостям доступ в деревню. После чего надо было собрать кучи хвороста, чтобы с наступлением ночи на трех перекрестках зажечь костры. Огни костров, хорошо видные снизу, поведут к деревне всех желающих, которым не слишком хорошо известны причудливые извивы троп, и они рисковали бы заблудиться, упершись в тупики, а самые легковерные среди них не замедлили бы увидеть в этом козни сверхъестественных существ. Корантен Ропар, который прожил всю свою жизнь на берегу, был под сильным впечатлением тишины, которая поглощала вас целиком, стоило лишь отойти от обитаемых мест. Но едва разгорелись костры, как послышались по всем дорогам крики, смех, обрывки разговоров и стук сабо. Не так уж много шло людей, возможно, меньше двух дюжин, но шумели они за целую сотню из-за того, что эхо разносило звуки далеко в вышину. Никакая чертовщина не устояла бы перед таким гвалтом. И уже парочки певцов, невидимые на пустых тропках, заводили песню, начиная с медленного тралалала.