Золото императора династии Цзин - страница 57

— Есть.

— Какая?

— А вам зачем?

Крабель рассмеялся:

— Всё правильно, глупость сморозил. Если я буду знать вашу партийную кличку, то её надо будет менять.

— Это — да. А почему таки нельзя груз привести сразу до Владивостока? По железной дороге?

— Можно, но здесь будет много охотников его отобрать. И плюс российская таможня, которая груз может и не пропустить. В этом случае очень многим придётся давать на лапу, а это лишни расходы и успех не гарантирован. Я здесь не всесилен, вы зря надеетесь — развёл руками Крабель. — А в Грингмутовке нас никто не о чём не спросит: погрузились и отчалили. Оружие по прежнему надо?

— Нет, не надо. Эсеры сказали: «Оружие есть — карабины и револьверы». Какие — не знаю.

— Откуда? — Крабель был явно удивлён и смотрел на Левицкого как-то странно, с подозрением.

Левицкий пожал плечами:

— Оно мне надо? Чужое дело — не наше дело.

— Ну, что ж, нет, так нет — задумчиво сказал Крабель.- Было бы предложено.

Вскоре Левицкий ушёл. Крабель остался сидеть за столом, о чём-то задумавшись.

В кабинете из-за спины коммерсанта бесшумно появился огромный китаец. Он сел напротив Крабеля и смотрел на него внимательными, умными, чёрными глазами.

— Бу ши (нет), этого там не было — сказал он с лёгким акцентом.

— Ты всё хорошо видел и слышал, Лу Вэйюй?

— Ши (да). Этого там не было. Я его знаю. Имел дело. Он лиса, а нападали волки. Но он с ними связан. Ты это и сам понял, господин.

Обращение «господин» было данью уважения, не больше, тон голоса у китайца был спокойный, твёрдый, не заискивающий, как ни как бывший офицер императорской армии Китая. Гость Крабеля был хунхуз, «офицер» банды, начальник передового отряда, в звании паотоу, что можно перевести как «пушечная голова». Человеком он был довольно смелым, от него исходила уверенность и сила и атаман банды, по-китайски даньцзя ды («глава дома»), не без основания опасался за своё место. Атаман был выбранный, а иначе, если бы он самолично захватил власть, его бы называли чжангуй («хозяин кассы») или даланьба («большой держащий»), ну а, так как его выбрали, то могут и переизбрать и на его место поставить другого, Лу Вейюя, например. Но паотоу постигла неудача — его ограбили какие-то русские во время покупки оружия для банды, убили вайлянтая («внешнего интенданта»). Оружие, что забрали в полицию, Лу Вэйюй вернул дерзким налётом на полицейский участок, и, хорошо, что он знал, с кем вайлянтай имеет дело, ведь больше всего пострадал поставщик оружия, то есть коммерсант Пауль Крабель. Даньцзя ды посчитал делом чести отдать Крабелю потерянные им деньги, что бы ни потерять связь с нужным в его деле человеком, и обязал своего паотоу отыскать обидчиков, отобрать деньги и, по возможности — жестоко наказать. Причём деньги даньцзя ды отдал настоящие, за фальшивыми далеко было ехать. Теперь даньцзы ды с нетерпением ждал результата. Его, если быть кристально честным, больше бы устроило не возврат денег и наказание обидчиков, а потеря паотоу головы.

Банда эта занималась всем тем, чем могут заниматься обычные бандиты в данных обстоятельствах. Так как они находились недалеко от моря, то, естественно, занимались морским разбоем, главным образом грабежом корейских и японских рыбаков и купцов, русских трогали очень редко, и то, если добыча сулила большой куш. За обиду своих подданных Россия может и по шапке надавать, военные корабли выслать, а связываться с крейсерами хунхузам как-то не хотелось, от них уносить ноги не всегда удавалось. А корейских, китайских и японских рыбаков защищать никто не будет, поэтому они были желанной добычей. Занимались грабежом и на суше, похищали людей с целью выкупа, торговали наркотиками и женщинами, то есть содержали публичные дома, нелегальные, естественно. И, конечно же, занимались контрабандой и сбором дани с контрабандистов, отсюда и знакомство хунхузов с Левицким и Крабелем, последний, кроме всего прочего, снабжал их оружием.

— Да, конечно — сказал Крабель, — Левицкий в налёте возможно и не участвовал, но проверить было надо. Налётчики взяли почти столько же «трёхлинеек» и «смит и вессонов», сколько просил Левицкий. И это обстоятельство навело меня на мысль, что это могли быть эсеры. Даже не могли, а были! Союзники Левицкого и связанных с ним. Но эсеры не бандиты, они идейные, чёрт их возьми! Для них законы не писаны! И не писаным законам они не подчиняются! Что такое — «не твоё — не трогай», они не знают. Но с другой стороны, и мы можем сыграть по их правилам: забрать то, что нам не принадлежит. А?