Золото императора династии Цзин - страница 63

— То есть всем довольны? — уточнил Уваров.

— А почему нет? — ответил Вязов.

— И бедных у вас нет? — не унимался Уваров.

— Нет, ну, почему? — сказал младший вахмистр. — Всякие есть и зажиточные и бедные. Нищих нет. Тут уж чего нет того нет. Это мы не позволим. А так у всех по-разному. Кому-то везёт, кому-то не очень, у кого-то смекалка ого-го! А у кого-то её отродясь не было. Кто-то с ленцой работает, а кто-то жилы рвёт на работе. Отсюда и достаток разный.

— А бывает — сказал второй казак — Черкашин, — что невезение в удачу превращают. У кого котелок варит! — с этими словами он постучал себя по лбу. — Вот у нас в посёлке живёт такой казак Лямцев Нил Пахомыч. Вот не везёт ему. Семь девок у него родилось и скотина у него сплошь женского пола. Ему пахать надо, у него быки старые, ему бы новых надо, а у него не бычки, а тёлки рождаются. А землю-то дают по пахарям. А где их взять? Вот и земли-то нет. А дочек всё одно кормить надо, да приданное собирать! Кто другой-то пообнищал бы. А Пахомыч-то не такой! Нет! Его без хрена не сожрёшь! Он наоборот — разбогател! Стал скотину на продажу выращивать. Да-а! Его поросята да тёлочки аж до Хабаровска доходят. Вот так вот! Тут, паря, у кого какая голова!

— Значить, казаки всем довольны? — спросил Суздальцев.

— Всем дольным, паря, человек никогда не бывает! — со вздохом сказал Вязов. — Так богом уряжено. Хочется, что бы война эта проклятущая кончалась, уж больно долго она тянется и конца и краю ей не видно! Хочу, что бы сыны мои да зятья целыми да живыми домой вернулись. А занесло их воевать на какие-то Карпаты! Где они, эти Карпаты, хрен их знает! Где-то в России. Тому же Лямцеву, думаешь, хочется, что бы его дочки вдовами были? Нет! Вот!

Суздальцев посмотрел на своих, как бы говоря: «Надо бы учесть в дальнейшем настроение масс!»

— Что ж все на войне? — продолжил Суздальцев.

— Почитай, что все. Границу и «железку» старики вроде нас охраняют. Да и здесь присматриваем.

— Хунхузы?

— Да, бывает, что и пошаливают. Тут народу шляеться — оборони, Господи! Граница рядом. Китай энтот. Порядка там в последнее время-то не стало, вот и лезут все, кому не лень. Поди, разбери их, этих косоглазых, кто они мирные манзы или хунхузы. Да и мирные они только с виду, тоже пакостники ещё те. Хрен редьки не слаще — и тех и других гоняем. Хунхузы на казаков редко нападают — боятся. Нападают только из-за мести, если их чем обидели, а так всё больше своих да инородцев грабят, данью обкладывают. Однако собираться пора, господа студенты.

Пошли собираться. Через два часа, расстреножили лошадей и выехали. Седеть в седле по второму разу, было чуть легчи и проще, да и ехали они не так долго, как им показалось, так что устать не успели. Дорога вилась по гребням сопок и спуски и подъёмы были не большие, поэтому и ехать было не так трудно.

У бревенчатого моста через речку остановились.

— Ну вот — сказал, прощаясь, младший вахмистр Вязов — вы и приехали. Вон там, чуть далее, исток первой реки из трёх здешних, нужных вам речек. На третьей отсюда стоит наш посёлок, так что мимо не пройдёте. Там вас ждать будем.

Казаки ускакали, ведя за собой восемь пока что не нужных лошадей.

Искатели сокровищ остались одни.

Глава 15. Поиски сокровищь императора династии Цзинь.

Речка бежала по камням, устремляясь на северо-запад, в неширокой пологой долине, в редколесье, поросшей липой, белой и чёрной берёзой. Товарищи-революционеры решили спуститься по ней к Уссури и перейти сразу к поискам сокровищ на второй средней речке.

Они пошли и вскоре растянулись в длинную цепочку, которую замыкал Яков Гуревич. Идти пешком и вести за собой в поводу лошадь, это не одному идти! Надо было обходить деревья, большие камни, думать — пройдёт здесь лошадь или нет? До Уссури дошли только через два часа после того, как расстались с казаками.

На берегу реки решили сделать привал. Развьючили лошадей и отпустили их пастись на травке.

Представлялось, что большая мощная река должна была нести свои воды на север к Амуру, но именно в этом месте она разбивается на три потока, образуя два острова и её мощи видно не было. Евгений Ракитенко стоял на берегу и заворожено смотрел на Уссури, на острова и протоки. У ног его стучала камешками, плескалась вода.