Золотой дикобраз - страница 34
А наверху, вдали от музыки, в маленькой комнатке, служившей ему рабочим кабинетом, сидел король, вплотную придвинувшись к камину, где поблескивал слабый огонь. Перебирая пальцами четки, он в уме перебирал все те дела, которыми собирался заняться сегодня вечером. Занимаясь этим, король не сводил глаз с Оливера. Тот стоял за большой конторкой, заваленной бумагами, и писал. Комнату освещал массивный канделябр с шестью свечами. При свете свечей красное лицо Оливера казалось еще краснее. Прошедшие годы этих людей не очень изменили. Просто король стал еще костлявей, а Оливер еще больше округлился.
— Холодно! — сказал король и со скрипом придвинул свое кресло ближе к огню, хотя его острые коленки были уже почти погружены в пылающее чрево камина. — Такой же холод, как под одеялом у моей жены!
Оливер встрепенулся и поспешил к камину.
— Прошу прощения, монсеньор, я не заметил, что камин гаснет. Сейчас подброшу дров, и вам будет тепло.
— У меня не было бы никаких забот, если бы мне требовалось только тепло, — раздраженно проворчал король и тростью выбил маленькое полено из трясущихся рук Оливера. — Кончай растрачивать попусту добро! Все равно мне не согреться ни у какого огня. Иди лучше и занимайся делом. Ты так перепачкался, что все мои письма будут черными от сажи. Письмо в Милан должно быть готово тотчас же. Герцога надо обрадовать сообщением, что последний мятеж бургундцев завершился, а исход очень благоприятный для нас.
Он перешел на сдавленный крик:
— Мятежники неожиданно стали друзьями, они все вдруг меня полюбили и с большой легкостью поменяли свои цвета. Весьма легко.
Оливер с сомнением заметил:
— Но за такую дружбу пришлось заплатить. И цена оказалась солидной.
Король решительно замотал головой. Он совсем не сожалел о тех больших деньгах, которые пришлось потратить на подкуп, чтобы подавить последнее выступление Бургундии.
— Я был бы счастливейшим человеком, если бы каждый бунт мог подавлять только с помощью кошелька. Цена высока, я согласен. Но на сей раз потеряно только золото. Не пролито ни одной капли французской крови!
Король успокоился. Своим рассеянным взглядом он шарил поверх головы Оливера где-то в темных углах комнаты.
— Народ зовет меня скупым королем, я знаю. Возможно, это так. Но единственная вещь, которую я берегу, которую коплю со скаредностью, чего им никогда не понять, — это кровь Франции. Я тщательно считаю и пересчитываю каждую каплю дворянской крови, каждую унцию крестьянской. Я никогда не растрачу ее зря, будь у меня малейшая возможность. Никогда не превращу ее в большой поток.
На мгновение он затих, а затем пожал плечами.
— К тому же кровью покупают только врагов, а золотом можно купить друзей. Вот я, например, купил себе дюжину друзей. Друзей на всю жизнь. На всю жизнь! — он коротко рассмеялся. — Только жизнь оказывается короче, чем я думал.
— Все равно дорого, — гнул свою линию Оливер. — Они обошлись слишком дорого.
— Я все взвесил, мой Оливер. Подношений оказалось достаточно, чтобы занять их жадные руки и умы. Теперь у нас нет времени, — пока, по крайней мере, — кучковаться в темноте, как крысам, и подтачивать ножки моего трона. Теперь Бургундия несколько лет будет сидеть тихо, переваривая то, что я дал ей проглотить.
Он резко встряхнул четками.
— Они все визжат о свободе и своих правах, говорят, что для себя им ничего не нужно. Но стоило мне предложить им кусок моего богатого чернозема, один из моих лучших городов, и что же мы видим — они подхватили это на лету и принялись драться друг с другом, как голодные дворняги, а все разговоры о свободе утопили в ближайшей луже.
— Да, — согласился Оливер, — я помню, как эти герцоги, которые кричали, что они сражаются только за права и свободу, начали торговаться, когда мы им предложили мир при Конфлансе.
Король вздрогнул. С того времени прошло уже пять лет, а Конфланс и все, что связано с заключением мира, по-прежнему его больное место. Пять лет тому назад армия Карла Смелого и других герцогов выступила против короля Франции. Они были многим недовольны, и в частности, нежеланием Людовика XI созывать Генеральные Штаты.