Золотой конвой - страница 8

Он опять замолчал.

— Ну, — потеребил я его, — а потом?

— А потом, — Павел криво усмехнулся, — забыл я про дедовы сказки. Совсем забыл. Другое интересное вокруг было. Видики, боевики, игрушки компьютерные. Ну и вообще, — жизнь. Девчонки опять же, в старших классах появились. Короче, забыл напрочь. Да мне и не нужно было. Я в то время, как помню, был уверен, что меня и так впереди ждет крутая жизнь. Буду ездить на мерсе, ну и так далее. Все дети так думают. Это после универа я повзрослел. Понял, что можно валандаться всю жизнь, и горбатится на дядю. А выше головы не прыгнешь. Кто в 90-е хапнул, — те всегда выше тебя будут. И их дети. Не пробиться. — Павел сосредоточенно и зло посмотрел на что-то нам с Иваном невидимое. — Во-от. А потом, умер отец… Он мать ненадолго пережил. Мы с братом приехали домой, ну типа, вступать в наследство. Там в основном всякое старое барахло было. Вот там-то я и нашел свою детскую коробку. На антресоли. Ну открыл, начал свое детское добро пересматривать. А потом, дернуло меня что-то, залез я под подкладку. Раскрыл карту, и…

Он замялся, подыскивая подходящие слова.

Память занятная штука. Я разворачиваю. А в голове что-то смутное. Обрывочное. А потом, все больше. Будто плотину прорвало. Или залез в давно запертую комнату. Воспоминания. Обрывочно. Вот я. Вот прадед, шепчет, за руку меня трясет. От него плохо пахло… Я карту взял. И потом несколько дней ходил. Вспоминал. По полочкам в голове раскладывал. Понял, — вот он мой шанс, прыгнуть выше головы! Так-то парни.

Весь рассказ Иван весь прямо лучился оптимизмом. Делал мне заговорщические физиономии, и подрагивал на месте, как норовистый конь. Было понятно, что уже прямо с места готов дать спринт к богатству. Я пожевал губу, и обратился к Павлу.

— А ты уверен, что твой дед, действительно был, не «того»?

— Уверен. Думаешь у меня сомнений не было? Но первое — карта. Это не каракули сумашедшего. Там все четко, подробно.

— Ну и мало-ли. Знаешь, — без обид, — говорят у психов бывает очень проработанный бред. Они даже, кроме своего заскока, во всем остальном совсем как нормальные.

— Не тот случай. Я хоть и мелкий был, прадеда помню. Не был он на психа похож.

— Знаешь, детские впечатления…

— Ты не понимаешь, он мне свою настоящую фамилию сказал.

— И чего?

— А то. Что прожил он всю жизнь с прабабкой под чужой фамилией! А мне настоящую сказал. Я начал искать, и нашел по нему справку. Родился в 1890 м, тра-та-та, окончил Александровское Военное. Служба, русской армии. В 18-20-х годах, — в белой армии. В 24-ом арестован. Вменили 58-ю статью. В 25-ом, приговором Архангельского губернского суда дали 5 лет со строгой изоляцией. Выпустили через 3 года по амнистии, с трехлетним поражением в правах. Дальнейшая судьба неизвестна… Ну это им неизвестна. А он почти до конца века дотянул.

— Погоди, я не понял чего-то… — Перебил я. — Ему чего, красные всего три года дали?

— А чего?

— Так это, гражданская ж, враг… — Пожал я плечами — я думал там лет по 10 выписывали, если вообще не под расстрел.

Иван со своего места хохотнул.

— Ты как себе это представляешь, старик? В гражданской войне куча народа была по разные стороны. Всех расстреливать — страна обезлюдит. — Иван «вскочил на любимого конька» — Тогда красные особо не лютовали, как раз потому, что чувствовали себя победителями. А вот позже, в 37-ом, в преддверии новой войны, начали зачищать тылы. Там многих «бывших» — повторно забрали. И вышли уже не все.

Павел кивнул.

— Да. Только мой прадед дураком не был. Он как свой срок оттрубил, сразу из Сибири дал ноги на другой конец страны. Выправил как-то себе паспорт на новое имя. А самое смешное, — еще и пенсию, как революционный боец, потерявший ногу в боях под Перекопом.

— Как это он умудрился?

— Тогда проще было. Компьютеров не было. Кругом бардак. Как я помню, он говорил… Достал бумагу, купил с рук шапку-богатырку со звездой, да шинель с красными клапанами. И вышел на новом месте красным бойцом… Суть не в этом. Суть — в кладе. Он был белым офицером. Он служил там, где везли сокровища. У него была карта. Достаточно, чтобы поверить и рискнуть, а?