Золотой медальон - страница 9

стр.

Ратман улыбнулся и вслух (благо, никто его не слышал) сказал:

— Не обманывай самого себя, старина! Ты живешь в Лиме потому, что у тебя не хватает ни сил, ни решимости вести в Штатах непрерывную, изнурительную борьбу за существование. А здесь ты зарабатываешь вполне достаточно, чтобы сытно питаться, в меру выпивать и время от времени встречаться с хорошенькой женщиной…

И все же иногда он начинал тосковать по Нью-Йорку, особенно когда там открывался бейсбольный сезон. Правда, в Лиме он не раз посещал корриду и в какой-то мере привык к варварскому зрелищу убийства беззащитных животных, но этому сомнительному развлечению он охотно предпочел бы бейсбол, где шансы сторон равны.

Мысли Ратмана вернулись к Хосе. Они познакомились после одного из тех драматических эпизодов, которыми была так бедна его семилетняя жизнь в Лиме. Ратман только что вышел из клуба на одной из улочек около Плаза де Армас, как услышал приближающийся топот. Почти тотчас мимо него промчалась фигурка маленького человека, преследуемого четырьмя людьми. Беглец поскользнулся и упал, и неизвестные принялись его избивать. Четверо на одного… Подобная несправедливость возмутила Ратмана, и он, не раздумывая, набросился на преследователей. К его удивлению, они тут же обратились в бегство, не успев прикончить ножами свою жертву, хотя — Ратман не сомневался в этом — именно такой финал и увенчал бы разыгравшуюся на его глазах сцену. Лишь позже он сообразил, в чем была причина столь поспешного отступления противника. Цвет его лица! Одно дело для индейца напасть на такого же индейца или на креола, как Хосе, и совсем другое — связываться с этими проклятыми американо, с этими гринго.

Ратман помог беглецу подняться. Так он впервые увидел Хосе в его истрепанном сомбреро и с неизменной сигаретой-самокруткой во рту. Даже сейчас, когда смерть лишь случайно обошла Хосе стороной, с его губы свисал тлеющий окурок.

Хосе похлопал себя по штанам, отряхивая пыль, и взглянул на Ратмана. Его темно-карие глаза блеснули в свете уличного фонаря, и Ратману показалось, что в них все еще таится страх.

— Спасибо, сеньор, я обязан вам жизнью.

— В таком случае это надо отпраздновать, пойдем чего-нибудь выпьем, — ответил Ратман, чувствуя себя несколько смущенным этой благодарностью.

— Хорошо, сеньор… сеньор…

— Ратман.

Хосе несколько раз повторил фамилию, словно хотел твердо запомнить ее.

— Меня зовут Хосе, — сообщил он.

— Хосе? А фамилия?

— Просто Хосе. В Лиме меня все знают.

— Но вот я же не знал.

— Значит, вы живете не в Лиме.

— Ошибаешься. Живу.

— Значит, только с сегодняшнего дня можете считать себя настоящим жителем Лимы. Завтра… нет, сегодня же я всем сообщу: «У нас теперь живет сеньор Ратман. Хоть он и гринго, но мой большой друг, потому что спас мне жизнь». Может быть, случится так, что и я сумею вам помочь… А теперь я готов пойти с вами выпить.

Хосе привел его в небольшой ювелирный магазинчик на Хирон де ла Юнион. Ратман и раньше видел этот магазин, но никогда в него не заходил, поскольку не испытывал никакой необходимости да и не располагал деньгами, чтобы приобретать драгоценности. На вывеске над дверью было написано: «Альвар». Магазин еще не закрылся, и они вошли. Их встретил полный курчавый человек.

— Хосе! Наконец-то!

— Привет, Гидо. Знакомься — мой друг сеньор Ратман. На меня только что было совершено нападение…

Гидо заволновался.

— Но все окончилось благополучно. Вот… — Хосе вручил Гидо небольшой мешочек.

Искоса взглянув на Ратмана, Гидо унес мешочек в комнату. До Ратмана донесся глухой стук закрываемой дверцы сейфа. Гидо через минуту вернулся, и теперь на его лице сияла улыбка.

— Приветствую вас, сеньор Ратман!

— Немедленно вина, Гидо, надо отпраздновать такой случай. Сеньор Ратман спас меня, рискуя своей жизнью.

— Сию же минуту и самого лучшего! — воскликнул Гидо. — Идемте.

Он провел их в крохотную, похожую на кладовую каморку, пропитанную резким запахом кожи и сырого дерева. Высоко в стене виднелось окошечко, никогда, по-видимому, не открывавшееся. Гидо принес вина, они выпили по стакану, и Ратман стал прощаться.