Золотые ворота. Черное солнце - страница 12

— Внимание, кофе! — появился в дверях Роман Трофимович в длинном, табачного цвета халате с легким, разборным столиком в руках. — Только почему вы все стоите, как в гостях? Я же просил вас быть как дома.

Поставив столик, подвинул кресло и тяжело опустился в него. Студенты разместились полукругом.

Через некоторое время в комнату, мягко ступая по ковру, вошла маленького роста сгорбленная старушка с посудой на подносе. И одеждой, и манерами она чем-то напоминала престарелую послушницу монастыря. Без единого слова расставила на столике чашки и застыла в нескольких шагах от Романа Трофимовича.

— Люстру! — коротко приказал ей профессор.

Старушка послушно подошла к каменному богу, нажала на выключатель. Шнипенко чуть заметно кивнул ей головой, наверное давая этим понять, что ее миссия окончилась, и женщина, словно тень, бесшумно исчезла за дверью.

Глядя вслед бессловесной старушке, Андрей вдруг ощутил какую-то острую вину перед ней; его жег стыд за своего учителя, который так холодно, так бездушно в присутствии чужих людей обошелся с самым родным ему человеком. И, несмотря на яркий свет люстры, профессорский кабинет вдруг показался юноше еще более мрачным и непривлекательным. Пожалуй, такое чувство овладело и его однокурсниками, потому что, как ни старались профессор и Кушниренко, а разговор что-то не клеился.

Когда уже пили кофе, Роман Трофимович вдруг спохватился:

— Простите, а почему я не вижу… Ну, студента, которому я поставил отличную отметку?

— Химчука? — спросил кто-то.

— Да, именно Химчука.

Только теперь третьекурсники заметили, что среди них и вправду нет Олеся. А ведь он не мог не слышать приглашения Шнипенко!

— Жаль. А мне так хотелось познакомиться с ним поближе. Интересный юноша! В его годы — и такие знания, такое понимание сути вещей…

— Да он у нас самый нудный зубрила, — неожиданно, совсем неожиданно вырвалось у Кушниренко.

— О нет, уважаемый, — профессор осуждающим взглядом скользнул по лицу Ивана. — Зубрил я перевидал на своем веку предостаточно, а вот такого мышления у студента, поверьте, не встречал. И вообще ваш курс, должен сказать, особенный. Я возлагаю на него большие надежды. И работать с такой талантливой молодежью — это, знаете ли, для меня самая большая отрада…

Торжественно, не торопясь, он, к удивлению присутствующих, стал щедро расхваливать трудолюбивую и пытливую современную студенческую молодежь, а особенно Олеся Химчука. И никто не догадывался, что эти похвалы, словно бритвой, резали сердце Кушниренко. Он не то чтобы не соглашался с профессором, а просто не мог терпеть, когда в его присутствии внимание общества было обращено не к нему, а к кому-либо другому. Поэтому, как только Шнипенко сделал небольшую паузу, Иван сразу же затараторил:

— Роман Трофимович, а не кажется ли вам, что механически усвоить духовные богатства предшественников не такая уж и большая заслуга для студентов? — Он всегда стремился высказываться по-книжному красиво и не очень сокрушался, что его мысли уже высказаны кем-то до него и давно известны собеседникам. — Это, я бы сказал, наш государственный долг. Иное дело, во имя чего эти богатства усваиваются. Одни учатся, к примеру, для того чтобы потом передать приобретенные знания трудящимся массам, а для других наука — лишь мощеная дорога к славе и собственному благополучию.

— Погодите, погодите… И это говорите вы, староста курса? — профессор то ли от удивления, то ли от неожиданности даже сорвал очки с переносицы. — Поверьте, не ожидал. Отдать знания трудящимся массам… А что же вы, уважаемый, отдадите, коли сами будете иметь лишь наспех собранные вершки, а не корешки? Я спрашиваю: какая польза будет от такой отдачи? Нет, безденежный нищему не опора. Чтобы что-то кому-то постоянно отдавать, надо много иметь, а чтобы много иметь, надо годами работать или, как вы выразились, «механически» усваивать духовные ценности прошлого. Сейчас человечество достигло такого уровня, что на ликбезовщине никуда не уедешь. Будущее за тем народом, который сумеет воспитать могучий отряд всесторонне и глубоко образованной интеллигенции. Поэтому лично для меня самой прекрасной чертой молодого человека является способность к усвоению духовных богатств, накопленных историей человечества.