Зона любви - страница 35

Вот и теперь меня спас от столь позорного перерождения!

Так вот, он мне сообщил недавно, что тут много разных заповедных местечек имеется. На любой вкус. В любой плоскости и любом измерении. Разнообразие, короче, непостижимое! Полетаешь, мол, сам всё увидишь. А облака это так… на первое время. «Не могу же я тебя, — говорит, — в натуре, такого еще „земного“ и „неостывшего“ в Высшие Сферы ввести… У нас тут строго».

— Карантин, что ль?

— А ты как хотел!

— Да нет… я что… как скажешь, приятель…

— Вот и сиди тут, пока не остыл, и вещай… с самой высокой трибуны! Ты же всю жизнь ею бредил… — сказал Ягодка и пробурчал под нос, — благо слушателей не будет…

Не, ну, вы слышали, а?

— Эй! любезнейший… О какой такой трибуне я бредил? повтори! — но его уж и след простыл… (две скорости звука — это вам не шуточки!) Был — и нету!

А я остался в совершенном одиночестве, на каком-то дурацком облачке.

«Это что ли, твоя трибуна? — продолжал возмущаться я. — Нахал! И почему это слушателей не будет?»

Лично мне всегда казалось, что СЛОВО, если оно правдиво и исходит из самого сердца, никогда не канет в небытие и где-нибудь отзовется… в какой-нибудь одинокой душе…

Хотя, если он имел в виду тех малолеток с крылышками, тогда ладно… Этим божьим тварям ни к чему такие рассказы.

Но где, спрашивается, народ?

Где, собственно, человечество?

Где братья по разуму, где легионы душ? Их тут, по самым скромным подсчетам, должны быть — тьмы и тьмы… Куда они-то девались?

Вопросы, вопросы…

Впрочем, не мое дело знать!

А мое дело простое — отдаться всецело своему ремеслу. Построить Храм и вымостить дорогу к нему. Пусть не Храм пока — сараюшка… пусть не дорога — тропинка узкая. Но имя ему будет во все времена — Как-Было-На-Самом-Деле.

И на этом поставить точку.

Или раствориться многоточием…

И если мне отказано в слушателях сейчас, не беда — рано ли, поздно, к этому Храму потянутся паломники. Но эти паломники не потащатся через страны и пустыни безумной крикливой толпой и не бухнутся на колени перед алтарем, отбивая земные поклоны и, умоляя своего Бога спасти их заблудшие души. Нет…

Они войдут в свой Храм — спокойные и свободные — и, я надеюсь, вспомнят обо мне, но никто не произнесет ЧЬЕ-ТО имя всуе, и каждый паломник, расскажет свою историю. То, как было на самом деле.

Но пока — мой рассказ…

… в одиночестве, которого нет! Которого в принципе здесь быть не может, когда душа раскрылась к восприятию музыки…

А народ? Он всегда незримо присутствует. Пусть не явно — пусть своей энергетикой, своим душевным теплом. Мы давно слились в единое целое. Так что любое слово и мысль будут услышаны. Они живут внутри этого целого. Хотим мы этого или нет.

Так слушайте рассказ о последних днях стремительного падения, так и не смирившегося со своим положением, отвергнутого всеми существа. Человека, не пожелавшего принять условия игры и продолжавшего биться с призраками, отстаивая свое право на гибель.

«Тот в ад спешит, кто за мной идет!»

Ну что ж! К моей преисподней

хотел бы я путь свой

благими вымостить притчами!

Нельзя крысу загонять в угол и пытаться размазать ее о стенку какой-нибудь шваброй. Она обязательно увернется и прыгнет на тебя и укусит…

В угол я загнал себя сам. И швабру занес для решительного удара. Но крыса, сидящая во мне, увернулась и укусила меня и вырвалась на свободу…

Не получается по-людски — попробуем иначе.

С нормальными женщинами не случилось — поедем к ненормальным. Вы опустились на дно, голубушки… ну, так что ж! Я давно уже там. Только прикидывался паинькой. Вы блудницы — а уж какой я прелюбодей!! Еще посмотрим, кто кому фору даст!

Тогда на руках у меня оказалась большая сумма денег. Откуда — не важно. Я их не украл, хотя и не заработал… С неба упала. Кто-то сверху позаботился обо мне. А может, и снизу подсунул…

Я решил разделаться с ней… А заодно — и с собой. Как уж сложится…

Помните, как там у нас, в бессмертном произведении: Митя Карамазов едет к Грушеньке… Весь в страстях… на тройке… «Сегодня или никогда!»… А денежку в тряпицу на груди зашил…

Я же поехал к шлюхам. Не было у меня ни Грушеньки, ни Машеньки… Со всеми я разобрался беспощадно и безвозвратно! Так куда же мне прикажете ехать! На «тачке»… в страстях… и денежку во внутренний карман на молнию заныкал.