Зона: Очерки тюремного быта. Рассказы - страница 8

– Вы коммунист?! – грозно вопрошает у зека майор.

– Так точно! Бывший! – рапортует старлей.

– Коммунист при всех обстоятельствах должен оставаться коммунистом! – напирает Прокофьев. – Я предлагаю вам ответственный участок работы – в столовой. На должности хлебореза. Не воровать, блатных не подкармливать. Считайте это партийным поручением!

– Слушаюсь! – радостно вытягивается по стойке смирно бывший старший лейтенант.

Ещё бы! Столовая – это вам не кирпичный завод, хлеборезка – не тачка с глиной…

Начальник «кумотдела» скептически улыбается. И воровать будет, и порционным маслом «авторитетов» подкармливать… Это – реалии зоновской жизни. От них никуда не денешься.

Распределение этапа закончено, но на столе ещё два личных дела.

– Каракашвили… Саркисян… – читает Медведь.

– В шизо, – сообщает зам по режимно-оперативной работе. – Каракашвили отказался от чистки картофеля, а Саркисян требует отправить его отбывать наказание по месту жительства – в Армению.

– Пусть считает нашу Мелгору Араратом! – хмыкает Медведь. – Мамбетов! Возьмёшь обоих к себе!

Начальник пятого отряда капитан Мамбетов возмущённо вскакивает:

– Товарищ подполковник! У меня этих «зверей» уже пол-отряда! Всю шваль ко мне, а кто план выполнять будет?

– Ничего. Перевоспитаешь…

Мамбетов обречённо садиться.

У него один из самых сложных отрядов, но Колька Мамбетов справляется. С нарушителями дисциплины, отказчиками от работы разбирается лично. Для этого в кабинете у него хранятся кожаные перчатки.

– Смотри, займётся тобой прокурор, – не раз предупреждал Кольку Медведь, сам, впрочем, начинавший свою тюремную карьеру с младших лейтенантов-отрядных, и хорошо знающий «специфику» воспитательного процесса в зоне. Тем более что официальных жалоб на Мамбетова на рукоприкладство от заключённых не поступало.

Несмотря на своеобразные методы воспитательного воздействия, в отряд к Мамбетову идут охотно. «Мужиков» – работяг в обиду он не даёт. У него легче всего попасть на досрочное освобождение, на «химию» или в колонию-поселение. Мамбетов вовремя подготовит документы в суд, поможет написать слезливую «помиловку». А насчёт рукоприкладства… Помню, привёл он как-то на освидетельствование в медчасть пьяненького зека из своего отряда. Медики подтвердили – действительно пьян. Видать, разжились где-то в отряде полученной по нелегальным каналам выпивкой.

– Николай Дулумбетович! – взмолился зек. – Не вешайте взыскание! У меня через месяц «УДО» подходит. Лучше морду набейте!

– Ладно! – согласился отрядный.

И, взяв за шкирку раскаявшегося зека, поволок в отряд – на разборки.

На все виды досрочного освобождения из колонии требовалось решение суда. Если в личном деле осужденного оказывалось подшито постановление о наложении взыскания за нарушение режима – суд отказывал в досрочном освобождении. Так что, если и впрямь виноват, лучше получить неофициально по морде, чем «парится» в зоне лишние месяцы, а то и годы.

Кому-то покажутся дикими и возмутительными подобные методы «перевоспитания», но колонийская жизнь – особая. Добро и зло в ней часто меняются местами, превращаясь в свою противоположность.

Начальник отряда в колонии – должность самая непрестижная. Понимая это, эмвэдэшное руководство повысило «отрядным» денежное содержание, потолок звания до майора – но всё попусту.

Начальник отряда отвечает практически за весь жизненный уклад заключённых – режим, выполнение производственного плана, санитарное состояние жилых помещений, наличие у подопечных обмундирования по сезону, постельных принадлежностей. Он должен вести, по крайней мере, на бумаге, постоянную индивидуально-воспитательную работу, организовывать художественную самодеятельность, следить за тем, чтобы осужденные, не имеющие среднего образования, посещали колонийскую школу-десятилетку, да ещё и успевали по всем предметам, проводить политзанятия, переписываться и встречаться с родственниками заключённых, обеспечивать зеков работой для погашения судебных исков и выплаты алиментов, оформлять документы на досрочное освобождение, а иногда – женить или хоронить…

С учётом того, что в среднем отряд насчитывал около ста двадцати заключённых, перспектив успеть переделать все вышеперечисленные дела и ещё десятки других у «отрядника» практически не было.