Зона поражения - страница 10

— Уходи!

— Что?

Зеркало будто качнулось на нее, но это лишь качнулась лампа в собственной руке. Засмотревшись, она пропустила тихие шаги. В зеркале рядом с ее отражением появилось желтое уродливое лицо.

— Уходи! — еле слышным голосом повторил водитель, доставивший ее сюда. Его кожаная куртка темной полосой оттеняла чужую оранжевую кофту. — Уходи. — Ему явно было очень трудно говорить, он отнял у женщины лампу, вернулся в комнату и поставил ее на стол. Сказал, не поворачиваясь: — Уходи пешком. Убьют тебя иначе!

— Ты не поможешь мне? — шепотом спросила Татьяна.

— Нет.

— У меня сил не хватит самой!

Она присела в кресло, а он так и остался стоять посреди комнаты. После долгой паузы он сказал:

— Я отвезу тебя, если ты скажешь, где контейнер. — Каким-то болезненным движением он поправил у себя на шее шарф.

— Я не скажу! Не могу сказать…

Он молчал. По лестнице зашуршали две пары ног.

— Я не знаю, где он! Нет, правда, я не знаю!..

Дверь отворилась. Женщина испуганно повернула голову. Это были те самые зеки, что сели в машину возле заброшенного кафе. Один помоложе весь в каких-то гнилых прыщах. В машине он всю дорогу суетился и много курил, все время стрелял у шофера папиросы. Другой — темнолицый, спокойный, заметно припадающий на левую ногу. Татьяна знала, что в десятикилометровой зоне прячется с полсотни беглых уголовников.

Судя по всему, молодой, прыщавый, — это консерв, таких старые уголовники обычно подбивали на побег исключительно для того, чтобы потом сунуть под милицейские пули или просто зарезать и съесть, а второй, по всей вероятности, опытный рецидивист, который ушел из зоны, опасаясь раскрутки.

Татьяне, правда, казалось, что беглые зеки за колючку лезть не любят. Она не раз слышала, что они как огня боятся оцепленной радиоактивной закрытой зоны.

— Здрасте! — сказал тощий прыщавый зек, первым вошедший в комнату. Он чуть склонил бритую голову набок, посмотрел жадно на Татьяну и скорчил ехидную рожу.

Черные промороженные робы исчезли. На молодом зеке был светло-серый костюм, голубая рубашка, расстегнутая в вороте, и зимние узкие сапожки, а на старом темно-синий спортивный костюм «Адидас» и черная кирза. Он держал в руке сильно початую бутылку водки, но вовсе не выглядел пьяным.

— Ну что, допрыгалась, кобылка? — спросил он, опускаясь в кресло напротив Татьяны и закидывая ногу на ногу. — Хочешь выпить?

Он поманил женщину бутылкой. Татьяна даже не шелохнулась. Сидела на месте, чувствовала, как ее ощупывают две пары голодных глаз. Молодой зек зачем-то оправил на себе дорогой костюмный пиджак и, пристроившись на краешке стола, чуть наклонился вперед. Узкие его губы растянулись в улыбке. Стали видны ровные мелкие зубы.

— Выпьешь, Финик?

Молодой схватил протянутую бутылку и сделал жадный глоток. Он весь дрожал. Татьяна прикинула. Лет двадцать — двадцать пять ему, никак не больше. И кличка какая-то странная, не русская. Мальчишка совсем, дурак сопливый.

— Давай, Финик! — сказал темнолицый зек.

Зек вернул бутылку, поддернул костюмные брюки и вдруг вытащил нож. Свет лампы масляной струйкой изогнулся на тонком лезвии.

— Володя? — Она вопросительно посмотрела на водителя.

— Не!.. — сказал молодой и покосился, ища поддержки у темнолицего. — Володя уже ушел!

Он махнул ножом, показывая на приоткрытую дверь. Водитель опять поправил свое кашне, хотел что-то сказать, но не смог. Он взял Татьяну за руку, ладонь у него оказалась узкая, неожиданно теплая, потянул так, что женщина сразу поднялась из кресла.

— Ты, падла! Я сказал, ушел!

Старый зек сделал еще один глоток и широко улыбнулся. Ему доставляло удовольствие наблюдать за ее страхом.

Водитель повернулся и слегка подтолкнул женщину к двери.

Но выйти она, конечно, не смогла. Взмахнув руками, шофер полетел на пол. Подсечку сделал тот зек, что сидел в кресле. Играя ножом, молодой уголовник по кличке Финик также заулыбался во весь рот. Несколько секунд водитель лежал совершенно неподвижно, потом тихонечко ко захрипел. Руки его напряглись, но, похоже, сил в этих руках не было. При падении шарф на горле сбился, и теперь съехал на ковер коричневой пушистой волной. Татьяна вскрикнула. Из тонкого желтого горла шофера торчала короткая стеклянная трубка.