Зови меня Смерть - страница 17

В следующем зале Стриж задержался: запер низкую дверь и сломал отмычку в замке. Конечно, надолго это охотника не задержит — но хоть несколько мгновений.

Лабиринт винных подвалов был темен и тих, лишь скреблись по углам крысы, посверкивая на незваного гостя красными глазами. Стриж несся по переходам, пригибаясь под арками и безошибочно вписываясь в повороты: дорогу в подземельях столицы он мог найти с закрытыми глазами. Когда до зала, из которого можно выбраться на нужную улицу, оставалось два десятка шагов, заскрипела дверь.

Стриж нырнул за стеллаж с пыльными бутылями.

— …погрызли, проклятые. Только зря зелье потратил, — послышалось ворчанье. По залу метнулись длинные тени от жучиного фонаря, по полу засквозило. — Эй, кто тут?

Кладовщик поднял фонарь и, бормоча под нос что-то о крысах, принялся заглядывать под стеллажи.

Стриж замер, слившись с тенями. Рвущиеся с языка проклятья он проглотил: толку от них! Надо или обходить, или пережидать.

«Или убить», — насмешливо прошуршали крысиные лапки.

«Без жертв!» — прозвучал в ушах строгий голос Мастера.

— …найду на вас управу, Хиссовы дети! — продолжал кладовщик. — Я знаю, вы там. Слышу вас, твари… порожденья тьмы, место вам в Бездне…

Стриж закусил губу. Попадать в Бездну прямо сегодня не хотелось, и никакое понимание простой данности, что все подмастерья-ткачи уже принадлежат Хиссу, не спасало. Хотелось жить. Долго. Счастливо. Но чтобы жить — надо не дать Волчку себя поймать. А лучше — убить его. Первым.

От этой мысли Стрижа пробрала дрожь. Он не боялся проиграть: укол ядовитой иглой неприятен, но от яда степной осы не умирают. И ночь в городской канализации среди крыс-упырей — подумаешь, что он, крыс не ловил! Но нарушить прямой приказ Мастера?! Это хуже, чем Бездна. Если б он мог справиться с Волчком, не калеча и не убивая!

Только ввязываться в драку слишком рискованно. Оставить в живых равного соперника, когда он твердо намерен тебя убить, шансов нет. Шис бы забрал внезапно затеянную Мастером игру и Волчка!

— Эй, есть тут кто! — послышался далекий голос: кто-то звал кладовщика.

Погрозив пальцем стеллажам, старик зашаркал обратно. Едва дверь за ним закрылась, Стриж рванул прочь: направо, вниз по лестнице, налево, под арку — и за рядами бочонков светится путь на свободу. Шаги охотника эхом отдаются под сводами, все ближе…

Вспрыгнув на бочку, Стриж ухватился за подоконник, подтянулся и выскочил наружу. Под ногами звякнула ржавая решетка, некогда прикрывавшая оконце. Стриж оглянулся: переулок был безлюден, зато широкая аллея бурлила народом.

«Ско-ро пол-день, пол-день!» — разносились по городу, звали на молитву Светлой Сестре звонкие голоса колоколов.

Поток горожан тек к площади Близнецов. Серебряный шпиль разбрызгивал блики по лицам, благоухали гортензии, бегонии и розы у подножия храма Райны. Люди улыбались, глядя на облитую солнцем, устремленную в небо светлую громаду, и отводили глаза от второго храма, темного и молчаливого.

Утерев с лица подвальную пыль, Стриж влился в толпу, вытащил из корзины какой-то горожанки полосатый платок, повязал на голову, чтобы скрыть редкую среди южан светлую масть. Никто не обратил внимания на его маневр. Ремесленники и благородные шеры, кокетливые девицы и их строгие компаньонки смотрели мимо, словно он был тенью. Зато сам Стриж в радостном людском гомоне слышал шаги такой же тени. Шаги убийцы.

«Врешь, не возьмешь! Всего шесть часов до заката. Продержусь!»

Стриж бы себе поверил, но перед глазами стояло закаменевшее лицо брата. Когда Волчок догонит Стрижа и попытается убить, Шорох не останется в стороне, и Угорь не останется. Выживет ли хоть кто-то в драке четырех подмастерий-ткачей?

«Нельзя попадаться, вот и все. Надо продержаться до заката. Надо!»

«Надо-надо!» — звенели в ушах колокола, дразнили безопасностью Светлого храма.

«Спрятаться там, под юбками Райны? Смешно… но где еще спрятаться от Хиссова отродья? Если только…»

Стриж словно впервые глянул на храм Хисса: гладкие серые стены, такие же, как у храма Райны, только в нишах не духи света с лебедиными крыльями, а демоны Ургаша — покрытые чешуей, с акульими зубами и крыльями нетопыря. И шпиль черный, не серебряный. Эбеновые двери плотно закрыты — горожане входят в другие двери, белые, а сюда стараются не смотреть.