Зови меня Смерть - страница 39

— Ледяные баронства или Ольбер, значит, — бормотал Риллах, поднимая мальчика на руки и рассматривая узор. — Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Гуу… — передразнил он кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. — И куда тебя девать?

Занося ребенка в широкие черные двери, Риллах обернулся. Белые двери напротив еще не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал резьбу желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Риллах улыбнулся и скрылся в полумраке.

Там же и тогда же. Мигель бие Морелле.

В дверь дома, принадлежащего Диего бие Морелле, постучали через два часа после рассвета, когда сам почтенный Диего и пятеро его приемных сыновей заканчивали завтрак.

Открывать пошел самый старший из них, Мигель по прозвищу Седой Барсук.

— Светлое утро, си-алью. — Седой поклонился высокому человеку в черном одеянии с капюшоном, из-под которого виднелась лишь аккуратная, абсолютно белая борода. — Для нашего дома большая честь принимать вас. Проходите, я доложу Мастеру.

— Светлое утро, Мигель. — Си-алью прошел в предупредительно распахнутую для него дверь.

Следом за настоятелем в дверь прошел человек в темно-сером балахоне, лицо его полностью скрывал глубокий капюшон. От него Седой непроизвольно отшатнулся и с большим трудом подавил желание заглянуть под капюшон. Нет, он знал, что лица в любом случае не увидит. Служители Темного Хисса отказываются от лиц так же, как и от имен, а взамен обретают… покой? Хочется надеяться, что покой…

Но, может быть, он мог бы узнать того, с кем жил в одном доме шестнадцать лет и называл его братом, даже не видя лица? По походке, жестам, хоть как-то? Мог бы, но, наверное, не хотел. Поэтому Седой лишь скользнул взглядом по большому тряпичному свертку в руках Безликого и уставился на си-алью.

Переступив порог, Риллах Черный скинул капюшон. Под ним обнаружилось смуглое горбоносое лицо без возраста: настоятелю храма Хисса можно было дать и сорок лет, и все сто, а если заглянуть ему в глаза — то и всю тысячу. На базаре поговаривали, что Риллах Черный и Халлир Белый служат в храмах Близнецов с самого дня их постройки. О таких древностях Седой не задумывался, но точно знал: за все те годы, что Седой его знает, настоятель Риллах не постарел и не изменился ни на динг.

Проводив важного посетителя в гостиную, Седой помчался в столовую.

— Ну, что там? — спросил Мастер, неторопливо вставая из-за общего стола и промокая губы салфеткой.

В отличие от настоятеля, типичного южанина, Мастер был коренаст и круглолиц. Как и его предки-кочевники из Тмерла-хен, он брился наголо и смотрел на мир непроницаемо-черными раскосыми глазами. Как всякий мастер теней, при движении он сам казался текучей, размытой тенью, а стоило отвести взгляд — и его лицо стиралось из памяти, так что невозможно было сказать: высок он или низок, стар или молод.

Ученики Мастера тоже встали, коротко поклонились домоправительнице и сделали вид, что им вовсе не любопытно. Разумеется, никому из них в голову не пришло о чем-то спрашивать. С дисциплиной в этом доме всегда было хорошо.

За одним исключением, и что-то Седому подсказывало, что настоятель явился именно по этой причине.

— К вам Риллах Черный, Мастер, — поклонился он.

Любой нормальный человек проявил бы хоть какие-то чувства, но не Мастер Ткач. Он лишь едва заметно кивнул, показывая, что услышал. И обернулся к своей домоправительнице — фигуристой, на голову его выше девке.

— Благодарю, Фаина. Все было очень вкусно. — Лицо Мастера осветилось скупой улыбкой, которой почти никогда не доставалось его ученикам.

— Подать вам чаю с бушами, Мастер, или, может быть, шамьет? — как всегда, залебезила перед хозяином девка.

— Не стоит, — ответил Мастер и направился из столовой в гостиную.

— Мама, бу! Бу! — Мелкое отродье, во время завтрака молча вертевшееся под ногами домоправительницы, настойчиво потянуло ее за юбку. — Оли хотя бу!

Седой позволил себе едва-едва улыбнуться. Так, чтобы Мастер не видел. Возможно, для Фаины бы это сошло за улыбку умиления, но на самом деле Седой очень надеялся, что сегодня же и так называемая домоправительница, и ее орущее слюнявое отродье исчезнут. И все снова пойдет так, как должно идти. Си-алью не допустит, чтобы Мастер Ткач дальше нарушал закон Хисса.