Зверь. Слёзы Неба - страница 6

Каруман открыл дверь и коснулся земли. Холодная, насквозь промерзшая почва отдавала страхом. Сеть почерневших ветвей затмила терниями небо, а редкие крики ворон нагнетали атмосферу беспросветного отчаяния.

Вампир осмотрелся. Он стоял в чаще зимнего леса, голого от опавших листьев и сиротливого в отсутствии снега.

— Кажется, зима выдалась теплой, — задумчиво произнес полковник, подходя к Каруману. В руках у него играли на свету звенья стального ошейника с крестом иллюминатов.

— Скоро новый год, — Каруман вскинул голову и высвободил шею от воротника дубленки, — я опять буду один…

— Лучше так. Я бы не хотел дополнительных проблем, ну, вы понимаете, о чем я, — полковник щелкнул застежкой ошейника. Горло вампира оказалось в тугом кольце.

— Конечно, — Каруман поправил свое ожерелье, поворачивая печать на середину шеи.

— Символ иллюминатов. Почему он действует только на меня? — задумчиво произнес он. — Если бы только…

— Он бы не позволил, — одернул его полковник.

— Да, Сергей, вы правы. Но вернись мы на несколько веков назад, и, я уверен, добрые братья ордена придумали бы решение. Этот ошейник создали, когда сеть ордена иллюминатов раскидывалась по всему миру с запада на восток. К сожалению, сейчас все изменилось, и технология создания подобных вещей утеряна навсегда вместе с римским братством.

— Ничто не вечно под луной.

— Да, — кивнул вампир, — Сергей, теперь я готов приниматься за дело. Ведите.

Военный кивнул и проследовал вперед, петляя между деревьями. Вскоре они вышли на небольшую опушку, серую от засушенной травы. Кругом толпились люди в теплой военной одежде, рядом с черными машинами, что-то усиленно сообщая по мобильным телефонам, крутились персонажи в штатском, а кое-где мелькали белые халаты врачей.

Каруман остановился. У него перед глазами все плыло красным заревом от недавно пролитой крови. Жилы пульсировали жаждой, а вены натягивались пронзительной болью голода.

Вот уже глаза вампира нашли жертву. Она лежала, распластанная под белым покрывалом, так спешно накинутым каким-то щепетильным человеком. Покрывало расползалось кровью.

Кровь…

Свежая девственная кровь.

Каруман с трудом сглотнул слюну и схватился за шею, стянутую ошейником. Печать иллюминатов держала вампира в равновесии, не позволяя кинуться обедать уже мертвой девушкой.

Вампир с тоской глянул на труп. Совсем молодая, еще невинная душа. В ее синих глазах отпечатался бессильный ужас, рот был открыт в немом крике, а рыжие волосы еще хранили запах цветочного шампуня. Она хотела жить и быть красивой.

Каруман поморщился. У жертв вампиров всегда были безропотно-испуганные лица, и он ненавидел чувство жгучей вины за всю свою расу, поднимающееся из глубин души.

— Господин Тремерс, — обратился к вампиру седой человек в гражданской форме.

— Генерал Прохоров! — просиял Каруман, учтиво кланяясь. — Рад вас видеть, мой давний товарищ.

— Взаимно, господин Каруман. О! Смотрю, вы уже в ошейнике… Помню какой ужас он у меня вызывал, когда я был простым рядовым.

Вампир добродушно улыбнулся. Он помнил генерала еще розовощеким пухлым юнцом, носящим смешную прическу на пробор, так не шедшую его военной выправке.

Но жизнь людей быстротечна, недавний паренек со смышленым взглядом стал уважаемым генералом из общества охотников на вампиров, которое вошло в состав спецслужб во времена становления СССР.

Тремерсу удалось хорошо сработаться с генералом, и он был по-настоящему расстроен, когда его давний друг перевелся в главный штаб и вступил в совет, оставив себе на замену более сдержанного и холодного полковника.

— Николай Валерьевич, надеюсь, сейчас я вас не пугаю? — улыбаясь, спросил вампир.

— Ничуть, меня скорее пугает происходящее, — генерал оглядел опушку.

— Признаться, мне тоже это не нравится. Совсем… — Каруман озадаченно поправил очки.

— Алла была хорошей девочкой, училась на одни пятерки. Пропала в субботу из Москвы, не вернулась домой после школы. Сейчас вторник, значит, он ее где-то держал.

— Да, поил опиумными каплями, — принюхавшись, ответил вампир.

— Зачем?

— Обряд, он проводит обряд.

— Какой?

— Еще не знаю, я не могу поймать его мысли. Наши ветви крови слишком разнятся, я даже не могу предположить, кто его обратил.